Отметим, что, согласно советским данным, в боях 5 и особенно 6 августа отличились авиаторы 1-й гвардейской истребительной дивизии — группы лейтенанта В. А. Латышева (Герой Советского Союза с 4.2.44) и капитана Н. С. Шимбалова из 67-го и 53-го гв. иап, которые проявили храбрость и напористость, не давая противнику бомбить наши войска.

Из показаний пленных следовало, что оборона на кромском рубеже должна была держаться до 10 августа. Однако ее прорыв был осуществлен войсками за два дня. За этот успех пришлось заплатить дорогую цену. Только одна 3-я гвардейская танковая армия лишилась 104 танков, около 90 % которых стали жертвами артиллерийского огня[273].

В ходе боев в районе реки Крома впервые с начала наступления тяжелые потери понес 3-й бак. Отметим, что за весь август экипажам «пешек» семь раз приходилось вступать в воздушные бои, и в большинстве случаев нападавшие «мессершмитты» и «фокке-вульфы» отгонялись истребителями сопровождения и оборонительным огнем стрелков. Единственным «черным» днем, когда немецким пилотам удалось взять реванш, как раз и стало 5 августа. Группа 1-й и 3-й эскадрилий 128-го бап 241-й бад (ведущий — Герой Советского Союза Н. С. Мусинский), прикрываемая четверкой Як-1 53-го гв. иап, получила задачу уничтожить немецкий штаб в населенном пункте Шаблыкино. Всего на задание вылетело 13 Пе-2, полностью оправдав значение роковой «чертовой дюжины». Цель из-за сильной дымки и солнца была видна плохо, поэтому в районе цели Н. С. Мусинский повел группу на второй заход. При этом 5 самолетов 3-й эскадрильи были обстреляны сильным зенитным огнем и атакованы 20 истребителями противника. Восемь «фокке-вульфов» вступили в бой с «яками» сопровождения, тогда как остальные накинулись на бомбардировщики. В последовавшем воздушном бою было сбито 5 Пе-2. Согласно немецким данным, группа Пе-2 была атакована истребителями из состава I/JG51, пилоты которой доложили об уничтожении в ходе 13-минутного боя 7 советских бомбардировщиков. Также не вернулись на свой аэродром и 4 Пе-2 96-го гв. бап 301-й бад, которые на рассвете стали жертвами четверки FW-190 из 10./JG51.

Суровые испытания выпали 4 августа на долю экипажа бомбардировщика «Бостон» 57-го бап 221-й бад. Прямым попаданием зенитного снаряда был тяжело ранен летчик, младший лейтенант А. М. Погудин. Оценив ситуацию как критическую, командир экипажа подал команду оставить машину и сам выбросился с парашютом. Оставшийся в кабине штурман младший лейтенант П. В. Паршутин приказал воздушному стрелку старшему сержанту Карасю вставить ручку управления самолетом в кабине стрелка и начать управлять бомбардировщиком по его командам. Выполняя команды штурмана, воздушный стрелок не только смог вывести самолет в горизонтальный полет, но и привел его на свой аэродром. В этот момент выяснилось, что гидросистема «Бостона» не действует, однако отважные авиаторы смогли посадить самолет на фюзеляж, который загорелся на посадке и был потушен подоспевшими техниками. За этот подвиг командующий наградил младшего лейтенанта Паршутина и старшего сержанта Карася орденами Красного Знамени. Подобный случай был отмечен в этот же день и в соседнем 745-м бап[274].

Командование 6-го воздушного флота попыталось несколько снизить активность советской авиации, выделив группу двухмоторных бомбардировщиков для нанесения ударов по аэродромам 16-й воздушной армии в предзакатных сумерках. Однако достичь успеха экипажам немецких бомбардировщиков не удалось. Так, 1 августа девятка Ju-88 сбросила в общей сложности около 80 бомб на аэродром Белица, где базировались «яки» 176-го иап. Все бомбы легли мимо цели. В ночь на 6 августа в 21:15 до 40 He-111 и Ju-88 атаковали аэродром Дмитриев-Льговский, где базировались штурмовики 59-го гв. шап. Сбросив 366 бомб, немецким пилотам удалось уничтожить один Ил-2, а также повредить один УИл-2.

Завершающие аккорды боев, в которых приняли участие войска Центрального фронта, пришлись на 6–10 августа. Понимая, что в создавшейся обстановке время работает на противника, генерал К. К. Рокоссовский постарался активизировать действия своих войск. В приказе от 6 августа он писал: «3 гв. ТА и 2 ТА, вопреки благоприятно сложившейся для нас обстановке и вопреки моему приказу, в течение трех суток топтались на месте и своих задач не выполнили. Это явилось следствием того, что командиры танковых частей и соединений проявляют нерешительность, не умеют заставить своих подчиненных выполнить задачи и исключительно плохо управляют боем своих частей, соединений и армий»[275].

Развернувшееся 6 августа наступление было сопряжено с большими трудностями. За шесть дней наступления 3-й гвардейской танковой армии удалось, пройдя около 20 километров, к исходу 9 августа приблизиться к Сосково, которое впервые упоминалось в приказе еще 27 июля. К этому времени понесшая тяжелые потери в боях 2-я танковая армия уже 9 августа начала выводиться во второй эшелон фронта. 10 августа такая же участь постигла и 3-ю гвардейскую танковую армию, также понесшую тяжелые потери на хорошо укрепленном рубеже Сосково — высоты 271,5 и 264,6. Генерал П. С. Рыбалко сосредоточил здесь оба соединения своей армии — 6-й и 7-й гвардейские танковые корпуса, которые при проливном дожде вели бой за овладение высотами весь день. При этом танковая армия потеряла до 100 танков. Только части 6-го гвардейского танкового корпуса лишились 43 машин, из которых 13 погибли на минных полях, а остальные стали жертвами немецких артиллеристов. Еще около 60 танков потеряли части 7-го гвардейского танкового корпуса и 91-й отдельной танковой бригады. Документы армии особенно отмечают: «Исключительно большие потери в танках за этот день объясняются тем, что район высоты 271,5 и северная окраина Сосково были насыщены большим количеством артиллерии противника, самоходными установками и танками Т-6, которые, заняв удобное положение, прямой наводкой расстреливали наши танки»[276]. Согласно немецким данным, в этом бою танкистам П. С. Рыбалко противостояла 12-я танковая дивизия, которой без существенных потерь со своей стороны удалось уничтожить и подбить 57 советских танков из 61, приходившегося на долю 9-й армии в этот день.

Тяжелые потери вызвали гнев Верховного Главнокомандующего, который через Генштаб направил директиву командованию фронта с требованием разобраться в столь вопиющем случае и представить доклад с объяснениями случившегося. Остается неизвестным, какие выводы были сделаны по факту понесенных танковой армией потерь, но к вечеру 10 августа ее обескровленные корпуса были выведены в резерв и более в Курской битве не участвовали. К этому времени на ходу только в 7-м гвардейском танковом корпусе имелось всего 4 Т-34 и 7 Т-70.

3-я гвардейская танковая армия несколько раз вводилась в бой сначала на Брянском, а затем и на Центральном фронтах, но нигде достичь решительного успеха не смогла. Во многом это явилось следствием ошибок как командования фронтов, так и командиров самой армии. Несмотря на многочисленные массированные налеты авиации, армия не понесла от ее действия таких уж значительных потерь, как это может показаться на первый взгляд. В связи с этим интересно привести статистику по 6-му гвардейскому танковому корпусу. За все время боевых действий в районе Орла корпус безвозвратно потерял 122 танка, из них 76 на Брянском и 46 на Центральном фронте. Из этого количества 108 (89 %) было уничтожено артиллерией, 12 (9,3 %) — авиацией и еще 2 машины (1,7 %) погибли на минах. Кроме того, за тот же период было подбито 52 танка.