с привкусом кислотного фруктового льда и крови, во рту появился еще один слабо знакомый вкус — вкус древесных корней...

Вырвавшись из недр земли, они впились в мое тело, пройдя сквозь ледяную преграду без малейшего сопротивления. И раны, что оставались моей единственной надеждой на спасение, затягивались сами собой...

— Вот, посмотри, на этой картине я только нашел Элиаса...

Глава 36 Я ненавижу эльфов

Дорогой дневник, я диктую тебе эти строки, в надежде сохранить хоть крупицы рассудка, что так спешно покидает меня под гнетом эльфийской словесности. И если ораторское мастерство моего декламатора выше всяких похвал, то излагаемые мысли заставляли увядать уши, а тело — желать скорейшей кончины. Даже иллюстрированный трактат о «103 способах убийства саперной лопаткой», написанный в окопе под минометным обстрелом, в эту минуту казался мне вершиной искусства, не говоря уже об анекдотах, покрывающих стены в отхожих местах близ родной казармы...

Но светлые воспоминания в моей жизни конечны, конечны и темные, и даже нейтральные, о которых ты никогда и не вспомнил бы, могут подойти к концу, вынуждая прислушиваться к нескончаемому пересказу действительно долгой эльфийской жизни. И погружаясь в эти истории, ты познаешь истинную ценность пережитых мгновений и потерянного времени. Особенно если терять его приходилось на выслушивание историй из кабака, посиделок у костра, первых паразитах у питомцев и прочей рутины, лишенной всех интересных и пикантных подробностей. Даже о товарищах помянуть не забыл, добрых сорок, сука, четыре раза, большинство из которых уже успели погибнуть. Тем же, кто выжил... что же, один из немногочисленных счастливчиков, входящих в этот список, сейчас валяется на алтаре и тихонько попискивает...

Однако увлеченный рассказами эльф этого вовсе не замечал. Возможно, друг ему действительно важен, но разве можно отвлекаться посреди рассказа? И, судя по горящему в глазах энтузиазму, явно не последнему...

На счастье эльфа и крысолюда, я всегда отличался честностью и порядочностью, потому не мог позволить бедному тушканчику-переростку и дальше страдать. И пусть слова и жесты мне недоступны из ледяной темницы, я не сдамся и помогу сохранить дружбу...

*Старается сдержать слезы*

... об исключительности которой успел прослушать на два десятка абсолютно неодинаковых и уникальных историй больше чем хотелось бы.

Лишенный возможности напрямую повлиять на окружающий мир и поддержки со стороны не-хочу-знать-чем-занимающегося растения, я использовал свою единственный шанс — выпустил из инвентаря кислоту точно за пределами ледяной темницы. Однако никто не отменял сковывающего тело мороза. И вместо нескольких струй, заливающих проклятые картины эльфа, на землю прямо у моих ног упали кислотные сосульки.

Подобное поведение заставило эльфа прервать рассказ и спешно одернуть в сторону полотна. И хоть в глазах его при этом горело праведное пламя, едва он увидел движения со стороны крысолюда, как гнев сменила милость.

В ту же секунда все картины исчезли, и эльф подскочил к своему другу.

— Пи-пи-пи-дурок, ты хоть представляешь, на что подписался? — крыс попытался подняться, но лишенный конечностей на левой половине тела, не смог удержать равновесия и опрокинулся обратно на алтарь. — Не мог подождать пару суток? Ситуация была под полным моим контролем.

Я же был искренне благодарен крысу просто за то, что он остался в живых. Раньше, я и помыслить не мог, что смогу испытывать подобное сострадание к врагу, которого еще до недавнего старался убить, но сейчас...

... сейчас я готов желать ему долгих лет жизни и крепкого здоровья, лишь бы больше не слышать этого гребаного эльфа. Его монотонные речи капали мне на мозги, стачивая и без того больной разум, как вода точит камень. Без возможности дать ответ или прервать поток слов, я словно оказался на пыточном кресле. И пусть экзекуция по факту длилась не так уж и долго, последствия от возвращения Сущности с лихвой нехватку времени...

Словно в моей голове возвели полигон, на котором пятилетний норматив был закрыт в четыре минуты...

И пока я старался привести мысли в кашу, а кашу в тарелку, сосредотачивая ее комочки на чем-то конкретном, эльф продолжал беседу со старым другом.

— Ты так говорил и в прошлый раз... и в позапрошлый... и в позапозапрошлый. И к чему это привело? — выносу моего мозга... возможность излить душу неспособному к бегству слушателю, позитивно сказалась на настроении эльфа. Он больше ни кидался ледяными копьями, не дышал огнем, не насаживал на корни и даже не пытался сунуть руки мне в рот, а вполне себе дружелюбно общался, не забывая упрекать товарища и слабо улыбаться. — Связался с «отрядом Боба Марли», повелся на мутаген, и теперь торчишь в крысином теле, без возможности его сменить.

Эльф отломил несколько крупных корней и, заставив их принять форму крысиных конечностей, приложил к развалившейся на алтаре туше. В места стыков он вложил несколько дополнительных зеленых кристаллов и принялся чертить руны на будущих протезах.

Я же старался сосредоточить все внимание на его действиях. Ибо нет способа лучше отвлечься от дурных мыслей, чем заменить их чем-то полезным. Особенно когда ты даже не способен пошевелиться...

Тем более что метод лечения сильно напоминал создание конечностей из лоз Бени. И отчего-то я уверен, что у этих символов и вкладываемых кристаллов есть особый смысл, устраняющий все неточности моего исцеления. Пусть я пока что и не могу понять какие. Сейчас куда важнее сохранить поток мысли.

И ради этого я ухвачусь за любую здравую ниточку.

— Заткнись. Не хочу даже вспоминать о случившемся, — не выдержав лечебных процедур, крыса пискнула, но быстро взяла себя в лапки. — Я был молод и глуп, а они выглядели как опытные попаданцы и обещали помочь с прока-а-а-чкой!

Эльф начал массировать плечо крысолюда, но только тот собрался окончить рассказ, как когтистая, черная лапа глубоко впилась под кожу и выдрала кусок плоти. И прежде чем кровь окропила алтарь, корни протеза зашевелились. Вгрызаясь в рану и поглощая алую жидкость, они срастались с телом и становились его частью... но если создаваемая мной рука так и оставалась всего лишь протезом, то творение эльфа уже начало обрастать тонким мышечным слоем. Пусть его волокна переплетались с растительными, а кожа имела неестественный цвет, это уже явно был не протез, а настоящая рука...

Однако эльфа мало заботили подобные тонкости в работе, словно для него это было сродни повседневной рутине. Потому, не отвлекаясь от разговора, он отвечал все тем же спокойным, но слегка издевательским тоном.

— То есть тебя не смутили ни их имена, ни