— И как же я могу с ним сквитаться?

Майкл медленно расплылся в проказливой улыбке:

— Зуб за зуб. Он обманывал тебя. Измени ему теперь. Хотя быего памяти.

Глаза Ли загорелись азартом. Она поспешно прикусила губу,чтобы не рассмеяться, но в голосе не было ни ехидства, ни злости. Только пониманиеи, пожалуй, искреннее расположение.

— Никогда не пробовал предъявить свидетельство из психушки,когда полиция в очередной раз доставала тебя? Лично мне кажется, что мы сможемполучить полное оправдание, если…

— Мы? — перебил он. — Заметь, как естественно ты объединяешьнас обоих! Пальцем не пошевелишь, чтобы бороться за себя, но стоило газетенапечатать очередную гадость обо мне, ты буквальным образом заслоняешь меня иначинаешь размахивать кулаками под носом каждого, кто посмел обидеть несчастногомальчика. — Майкл хмыкнул и, покачав головой, добавил:

— Черт побери, тогда, четырнадцать лет назад, из насполучилась бы великолепная команда!

Мысль была настолько мучительной, что он постарался поскореевыкинуть ее из головы и приготовился к короткой схватке.

— Но это было тогда, а теперь я здесь, готовый выполнитьсвою работу и помочь тебе сквитаться с Логаном сегодня же ночью. Считай менядобровольцем, и давай ляжем вместе в постель.

Ли вдруг осознала, что, несмотря на шутливый тон, он совершенносерьезен. Очень, очень серьезен.

— Нет! Ни за что! Это безумие! И все изменит. Мы никогда ужене станем прежними! Я ценю нашу дружбу! И кроме того, это не правильно инесправедливо!

— По отношению к кому?

— Прежде всего к тебе! Как ты можешь думать, что я… посмею…использовать тебя подобным образом?! Мне в голову такое не придет!

— Но я хочу, чтобы меня использовали, — хохотнув, заверилМайкл.

Он смеется, но при этом не просто серьезен, а полон решимости!Она слышит эти знакомые нотки в его голосе!

Сама мысль о том, чтобы оказаться с ним в постели,обнажиться не только физически, но и эмоционально, заставила Ли в паникесжаться. Она потеряет не только его, но и ту малую толику самоуважения, котораяеще оставалась.

— Пожалуйста, — выдавила она, — не делай этого со мной.Пусть все остается как есть. Я… я не хочу больше этого. Ни с одним мужчиной.

Ли отстранилась, чтобы поставить стакан, но его пальцысжались, а когда она попыталась вырваться, Майкл встал.

— Ты должна объяснить почему…

Гнев на Мэннинга бушевал в венах, разъедая их, как кислотой,но он старался говорить спокойно.

— Я не желаю слышать отказа без всяких аргументов.

— Черт побери, почему ты творишь это со мной?! — вспылилаЛи, но голос оборвался, и она прислонилась лбом к его груди, не вытирая слезунижения и отчаяния. — Неужели не можешь оставить мне немного гордости?

Майкл невидящим взором уставился в пространство, не отнимаярук, намеренно растравляя раны.

— Я хочу, чтобы ты сказала, почему не хочешь спать со мной.Только правду!

— Прекрасно! — вскричала Ли. — Вот тебе твоя правда! Весьмир знает эту правду! Мой муж не хотел меня! Не знаю, что ты намереваешьсяполучить от нашей связи, но для него этого было недостаточно. И вряд лиокажется достаточным для тебя! Я любила его… — Горло перехватило, но она сумеласправиться с собой и упрямо продолжала:

— …но была ему настолько безразлична, что он не могпропустить ни одной юбки, включая моих подруг, коллег и просто знакомых. Пустименя! Я еду домой!

Ли снова начала вырываться, но он еще крепче прижал ее ксебе, пока она не обмякла.

— Имена его любовниц во всех газетах… — всхлипнула она.

— Знаю, — прошептал Майкл, прислонившись щекой к ее макушке,сглотнув болезненный ком, закупоривший горло, гладя ее по спине и трясущимсяплечам. Он вспомнил тот день, когда впервые увидел эти смеющиеся зеленые глаза,обрамленные завесой рыжевато-каштановых волос, и зажмурился.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем плач сталпостепенно стихать. Только тогда Майкл решительно стряхнул с себя грусть иприступил к нелегкой задаче — заставить ее смеяться.

— Я не виню тебя за слезы. Ты даже права: где еще найдешьдругого, такого цельного, верного и бескорыстного мужчину? — с притворнымвздохом объявил он. — Придется потоптать немало унавоженных пастбищ, прежде чемотыщешь еще одну такую же большую лепешку дерьма, как у тебя уже была.

Ли на мгновение оцепенела, словно пораженная электричеством,но уже через секунду ее плечи снова задрожали, еще сильнее прежнего. Майкл,ухмыльнувшись, поднял голову, поняв, что Ли смеется, еще раньше, чем онаоторвала лицо от его мокрой рубашки и подняла свои блистательные глаза.

Громко и бессовестно шмыгнув носом, она вытерла рукой щеки икивнула:

— Ты прав.

На сердце вдруг стало так легко, что голова закружилась, какот бокала вина.

Майкл провел костяшками пальцев по ее мягкой щеке, смахиваяпоследнюю слезинку.

— Я отдал Логану свою девушку, — с отвращением бросил он и,подняв брови, многозначительно заявил:

— Мне тоже нужно с ним сквитаться.

Ли улыбнулась, внутренне смирившись с неизбежным. Онпо-прежнему твердо намерен затащить ее в спальню, и она вдруг поняла, что тожехочет этого. Очень. Внезапный вихрь желания удивил ее, но не так, как боязньобнаружить, что Майкл просто шутил. С другой стороны… она ведь знает, что небезразлична ему, а это самое главное.

Ли решила не противиться.

Майкл понял, что победил, едва заметив, как сверкнули ееглаза. Все его большое тело напряглось в ожидании того момента, когда он сможетподхватить ее на руки. Но он очень боялся сделать лишний шаг, пока не узнаетточно, куда она намерена его вести.

— Знаешь, — очень мягко, словно стараясь пощадить егочувства, напомнила она, — я никогда не была твоей девушкой. Я была девушкойЛогана.

Так она еще флиртует с ним!

Майкл ухмыльнулся и сложил руки на груди.

— Да я мог увести тебя от него только так! — Он щелкнулпальцами.

— Очень уж ты в себе уверен!

— Еще бы! — надменно провозгласил он, вскинув брови.

— Интересно, как бы ты это сделал?