Но по пути в конец коридора она кое-что прикинула в уме и поменяла планы. Не так уж много времени отводилось ей на задуманное, всего полдня, но кто знает, когда здесь закрываются храмовые ворота? Она может и не успеть. Нужно ведь договориться со священником, а быстрее и убедительнее это сделает мужчина. Да и главное, что обязательно на церемонии должен присутствовать некто, кто станет… как это говорится? Воспреемником?

Она постучалась в знакомую дверь. И толкнула в ответ на разрешение войти, донёсшееся с той стороны.

— Доброго дня, господин граф, — поздоровалась с остолбеневшим от неожиданности Филиппом. Камердинер аккуратно задрапировывал хозяйские плечи в короткий плащ. Судя по всему, его сиятельство готовился к выходу. — Прошу прощения, но я, кажется, помешала. Вы куда-то собрались?

Жестом отпустив пожилого слугу, Филипп как-то скованно поклонился.

— И вам светлейшего дня, сударыня. Разве вы можете помешать? Я как раз собирался проведать вас, справиться о самочувствии и проводить на завтрак.

— А я тоже…

Ирис смешалась.

— …Хотела бы вас пригласить. Только в иное место. Это очень важное для меня дело, но, боюсь, самой мне не справиться. Могу я на вас рассчитывать?

По правде говоря, ничего она не боялась. Но справедливо рассудила, что мужчина куда охотнее поспешит на помощь, если решит, будто дама без него и пальчиком пошевелить не сможет.

У окна шевельнулась тёмная фигура. Ирис в смущении опустила глаза: оказывается, граф был не один. Она и впрямь расстроила его планы? Но было поздно, тот уже с готовностью подвинул ей кресло.

— Я весь внимание, сударыня.

Она присела на краешек, глубоко вздохнула, решаясь на невиданный по смелости шаг. Да, разумеется, к этой минуте эфенди готовил её больше года, но вот теперь, когда время пришло — ей страшно. Однако, сказавши «алеф», нужно переходить и к «бете». И, переборов искушение по-детски зажмуриться, выпалила:

— Будьте моим крёстным отцом!

…Почему Филипп де Камилле побледнел после её слов?

Совпало ли это с очередным приступом недомогания — или отчего-то её решение ударило графа в самое сердце? Но только показалось, что лишь усилием воли он не отшатнулся. Только потёр горло, будто душил испанский воротник.

— Прекрасное решение, сударыня, — отозвался несколько приглушенным голосом. — И, разумеется, обдуманное и взвешенное? Смена вероисповедания — очень серьёзный жизненный шаг, меняющий всю дальнейшую судьбу. Вы хорошо подумали о последствиях?

— Да полно вам, Филипп, — раздался укоризненный голос, странно знакомый. Ирис повернула голову — и словно камень свалился с души.

— Господин маршал! — воскликнула радостно. — Но… почему вы здесь?

— Не смог присоединиться сразу, задержали дела; но вот нагнал вас к ночи. — Обворожительно улыбнувшись, Винсент Модильяни шагнул от окна и с удовольствием поцеловал Ирис ручку. — Рад приветствовать, как и сообщить, что целиком и полностью в вашем распоряжении, моя прекрасная госпожа. Не слушайте этого меланхолика, ему бы радоваться, что достойная особа сама, осознанно, приняла столь важное решение… хоть он и правильно высказался — судьбоносное. Но в силу характера он привык во всём видеть подводные камни. Или хотя бы подозревать. Что поделать — дипломаты везде ищут подвох, у них каждое слово с подтекстом…

Он говорил и говорил, и от уголков синих глаз разбегались красивые морщинки от прищура, но вместе с его словами на Ирис нисходило умиротворение. Почему-то её неприятно поразила реакция графа на предложение стать крёстным; а вот бархатный глас Модильяни затирал это ощущение.

— Позвольте взглянуть…

Она вложила в протянутую руку маршала заветную книжечку. Тот с удовольствием огладил сафьяновый переплёт, приоткрыл, и, словно играючи, слегка перегнул весь слой страниц, так, что края листов на обрезе сдвинулись — и будто сама собой возникла дивная картинка: юная воительница в латах и с копьём, с нимбом на голове.

— Помню-помню, этих экземпляров «Катехизиса для взрослых» было отписано всего двадцать штук. Рукописная работа, и творилась она как раз здесь, в Роане, а плоды предназначались для наших миссионеров в Египте и Хиндии. Бомарше тогда выпросил у меня один экземпляр… Оказывается, для вас. Очень рад. Поэтому-то вы и решили креститься именно здесь, в этом городе? Из-за образа Жанны-девы?

— Как вы угадали? — Ирис с облегчением улыбнулась. — Господин маршал, да вы словно мысли читаете!

— О, нет, куда мне до менталистов!

Заняв позицию между креслом гостьи и графом, он тем самым как бы заслонил собой хозяина комнаты. А потому — Ирис не могла видеть, как тот, переведя дыхание, оттёр испарину со лба и вымученно улыбнулся. На лице его была написана покорность судьбе.

— Но вот что странно, сударыня, — продолжал меж тем маршал Винсент. — Удивительным образом судьба привела вас сюда. Она же вернула мне в руки этот маленький томик, судя по всему — много раз читанный, не правда ли? — Ирис обрадованно кивнула. — Надеюсь, он справился со своей миссией. Вы ведь знаете основные постулаты христианского учения, идею о единоначалии Святой Троицы, о воплощении Сына Человеческого и его искупительной жертве?

— Мэг рассказывала мне обо всём, — просто ответила девушка. — Ещё когда я была совсем маленькой. И легенды из Ветхого завета… Я воспринимала их тогда, как чудесные сказки, а потом… Мы с эфенди много говорили о моём будущем. Это он попросил Огюста привести для меня Катехизис, чтобы я могла ознакомиться с постулатами новой веры и решить, кем мне оставаться в новой жизни. Может, это не совсем правильно… — Она смешалась. — Мэгги что-то говорила о моих предках-язычниках. Но моя матушка, Эйлин, до похищения и попадания в Сераль сама выбрала христианство и крестилась уже взрослой. И я… выбираю её веру.

Маршал Винсент с уважением кивнул.

— Понимаю. И что же, основные молитвы вы знаете? Сможете их зачитать, если попросит священник?

— Разумеется.

— Что ж…

Модильяни через плечо покосился на Филиппа де Камилле. Тот, очевидно решившись, хмурился и комкал в руках берет. Глаза его свирепо сверкали.

— Сударыня… — Как бы в раздумье Винсент перевёл взгляд с него на Ирис, затем снова на графа. — А нужен он вам, этот бука? Ну, посмотрите, какой из него крёстный отец? Во-первых — и в основных — он холост, а значит…

Граф сердито фыркнул.

— Да-да, и не дышите гневом, милейший! Мужчина, не созревший для создания семьи, вряд ли осознаёт всю ответственность духовного наставничества. Он даже не догадался у вас спросить, долго ли вы думали над своим решением. А вот я, к примеру, женатый человек, отец семейства, неплохо воспитывающий дочь, а иногда даже осмеливающийся давать дельные советы и супруге… Мне кажется, я более подхожу на предлагаемую вами роль. Что вы об этом думаете?