Алена повернула голову. Селин лежала на боку, вытянув впередруки, рядом валялись пистолеты. Она мертва? И тут Алена разглядела, чтозапястья Селин стянуты пластырем, щиколотки тоже. Значит, она жива! Мертвых несвязывают!

— Ой боже… — пробормотала Алена. — Как я перепугалась!Значит, ты не убил ее!

— Я не убиваю женщин, — пожал плечами Габриэль. — К тому жеона очень много знает и может быть нам полезна. Она только ранена, причемлегко. Сейчас приедут врачи и заберут ее. Однако ты жалостлива…

— Нет, — покачала головой Алена. — Да! Нет.., не знаю.Только к слабым.

Он кивнул:

— Да, я тоже…

Они посмотрели друг другу в глаза и разом отвели взгляды.Антуан вздохнул, словно услышал что-то, не предназначенное для чужих ушей.

— А Марго? — внезапно вспомнила Алена и снова огляделась.Какое счастье, нет больше никаких неподвижных тел на полу! — Она жива?

— Она жива, но у нее страшная истерика.

— Еще бы!

Алена попыталась сесть. Мишель первым успел протянуть руку,она оперлась на нее.

Габриэль и Антуан какое-то мгновение постояли в странныхпозах — чуть подавшись вперед, с протянутыми руками, потом вернулись внормальные стойки.

Антуан снова вздохнул и обиженно выпятил нижнюю губу. ЛицоГабриэля осталось в тени полей «стетсона».

А интересно, Игорь хоть пальцем шевельнул бы, чтобы ейпомочь? Нет, не спасти ее — и без него найдутся, как показывает опыт, желающие!— а просто помочь встать?

Кажется, кто-то решил о ком-то больше никогда не вспоминать?Вот и надо следовать выбранным курсом!

— Еще бы! — повторила Алена. — Я бы на месте Марго тожевпала в истерику. Ведь Селин была ей очень дорога. А она почти все времядержала Марго на прицеле и угрожала ее убить. Наверное, сломаешься тут…

— Да нет, не в том дело, — усмехнулся Мишель. — Приехала еемать, мадам де Флао. И у нее тоже истерика.

— У нее? Почему?

— Потому что она увидела меня, — усмехнулся Габриэль.

Алена посмотрела на него снизу вверх. Приятное зрелище, чтои говорить! Как ни взгляни, куда ни взгляни!

— Штука в том, что мы с мадам де Флао, а также с МаргоЗерван некоторым образом родственники, — пояснил объект ее заинтересованногоосмотра.

— Это каким же образом? — изумилась Алена.

— Мадам де Флао — единокровная сестра моего деда. То естьматери у них были разные, а отец — один.

— Шарль де Флао — твой прадед! — ахнула Алена. — Не можетбыть!

— Да почему?! — пожал плечами Габриэль. — И почему тебя этотак удивило? Скорее я должен удивиться тому, что ты знаешь о Шарле де Флао..,причем я имею в виду вовсе не генерала времен Наполеона. Он тоже один из моихпредков, но гораздо более далекий.

— Я читала.., я читала одну русскую книгу… — запинаясь,начала объяснять Алена.

— Боже! — воскликнул Антуан. — Неужели вы говорите о тойсамой книге, которую я видел у вас в магазине карнавальных принадлежностей?

Алена кивнула.

— Нет, это фантастика! — почему-то (наверное, от потрясения)Антуан повторил эти слова еще и по-немецки:

— Das ist phantastisch! Я тогда, помнится, уговаривал васпродать книгу Габриэлю. Самое смешное, что я видел такую же книгу у него дома,правда, в другой обложке. Вот я и не узнал ее, хотя у меня отличная память наредкости.

— Ты читала книгу Зои Колчинской? — изумленно спросилГабриэль. — Это моя прабабка. Мой дед Лео де Флао — ее сын. Он наполовинурусский, моя мать русская только на четверть, а я… Но все равно что-то есть!Как странно, да?

— А ты говоришь по-русски? — вместо ответа спросила Алена.

— Только читаю, — виновато улыбнулся Габриэль. — Русскихкниг прошло через мои руки много, так что читаю я неплохо, но говорить… Видишьли, здесь мне не с кем говорить по-русски. Моя мать Зоэ — дочь Лео де Флао,названная в честь Зои Колчинской, — умерла много лет назад. Моего отца зовутФабьен Мартен. Ему никогда и в голову не приходило учить этот чужой для негоязык.

— А ты знал о том, что в Эриво живут мадам де Флао и Марго,твои родственники?

— Знал, но не от них. Они не поддерживали связи с отцом —прежде всего потому, что он и сам их сторонился. Он вообще стыдился родства сде Флао и предпочитал называть себя просто Лео Флао, без аристократическойчастички «де». И был очень рад, когда его дочь вышла замуж и сменила фамилию. Отом, что у меня есть тетушка Зофья и кузина Марго, мне рассказала одна стараядама — рассказала примерно двадцать лет назад, я тогда еще в университетеучился. Мне казалось, ей лет двести, хотя на самом деле было девяносто. Еезвали Малгожата де Флао. Конечно, по воспоминаниям Зои я представлял ее иначе:красавицей, колдуньей, злой волшебницей, а это была самая настоящая стараяведьма. Хотя.., хотя мне показалось, что ко мне она относилась очень хорошо.Думаю, она изо всех сил старалась хоть как-то загладить свою вину перед Зоей.Но у нее, бедняжки, уже, конечно, путались мысли. Например, она сказала, чтособиралась открыть мне тайну какого-то клада, но посмотрела на меня — ираздумала. «Не хочу портить тебе жизнь, ты слишком хорош для этого», — сказалаона. Полная чепуха! Явно старческий маразм!

Алена склонила голову, пряча улыбку.

Вместе гибель таят и не раз ее приносили, но если разрознитьих и от себя отдалить, проклятия избегнешь…

О нет, Габриэль, ты ошибаешься! Чем-чем, а маразмомМалгожата де Флао не страдала никогда, до последних мгновений жизни. И ты дажене можешь представить, какую услугу она тебе оказала, не открыв тайну ожерелья!Может быть, она думала, что так искупила свою вину перед Зоей? Зато этой тайнойона отравила жизнь своей дочери и внучки. Что и говорить, у нее былосвоеобразное понятие о родственной любви! Но, может быть, и впрямь мысли у нееуже путались и она думала, что через Жоську и Марго отомстила той МалгожатеПотоцкой, которой была когда-то?

Кто знает!

— Словом, стоило мадам де Флао увидеть меня сейчас и узнать,кто я, как она рассвирепела, — продолжал Габриэль. — И до сих пор уняться неможет. Рвется сюда, требует какое-то ожерелье, бранит Марго на чем свет стоит…

— Ожерелье?!