воспринимаемый предмет как сохраняющийся субстрат процесса, а в случае изменения формы меди таким субстратом является слиток меди. Напротив, в случае превращения воды в воздух сохраняющимся субстратом процесса выступает лишенная всякой чувственно воспринимаемой давности первоматерия. Именно поэтому здесь и в других местах превращение элементов Аристотель рассматривает как генезис. Но он не проводит эту точку зрения последовательно и иногда рассматривает превращение элементов как качественное изменение.

Например в «Физике», разбирая вопрос об объяснении увеличения объема тел, не прибегая к понятию пустоты, он говорит, что увеличение объема возможно «не только за счет вхождения в тело чего-нибудь, но и в результате качественного изменения, например, если из воды возникает воздух» (Физика, IV, 7, 214b 1–2). Хотя Аристотель стремится различить возникновение и качественное изменение и, как мы видели, дает для этого критерий, однако – что касается превращения элементов – он не может избежать смешения этих понятий. Это объясняется, на наш взгляд, тем, что элементы у него фактически отождествлены с элементарными качествами, в частности, вода с холодным и влажным, а воздух – с теплым и влажным. Поэтому понятно, почему переход воды в воздух для Аристотеля равносилен замене холода на тепло, а такое превращение холодного в теплое есть типичное качественное изменение. Эта полная тождественность превращения теплого в холодное (и наоборот) с взаимным превращением воды и воздуха прослеживается и в рассуждениях Аристотеля в девятой главе IV книги «Физики».

Другое, но в принципе однопорядковое обстоятельство, которое следует иметь в виду при объяснении смешения возникновения и качественного изменения в случае взаимопревращений элементов, состоит в том, что сами элементарные качества называются Аристотелем сущностями («субстанциями»). Так, в «Метафизике» он говорит: «И сущностями являются как эти начала (т. е. элементарные качества как теплое и холодное, о которых Аристотель говорит выше. – В.В.), так и вещи, которые из них состоят» (XII, 4, 1070b 26). Таким образом, с одной стороны, элементы и, соответственно, их взаимопревращения анализируются Аристотелем на уровне качеств и качественного изменения, а с другой стороны, элементарные качества рассматриваются как сущности, и тем самым элементы и их превращения рассматриваются на сущностном уровне. Эту невозможность строго различить сущностный и качественный уровень связывают иногда с качественным характером физики Аристотеля, приписывая ей тем самым, по крайней мере в большинстве случаев, пониженный в сравнении с Платоном и атомистами статус научности. Однако, мы хотим заметить, что то отождествление качественного изменения и возникновения, о котором мы говорим, идет вопреки стремлению Аристотеля их строго разграничить. Мы видели, как он критикует предшествующую философию за неумение их последовательно различить и хвалит атомистов как раз за их ясное различение одного от другого. Его концепция качественного изменения основывается на его онтологии и теории категорий и поэтому нацелена на четкое разграничение уровней сущности и качества, против их смешения и превращения тем самым качеств в самостоятельно действующие силы. Она как бы служит продолжением того метафизического барьера на пути субстанциализации качеств, о котором уже говорилось выше.

Почему же однако такое смешение происходит? Конечно, можно предположить, что эволюция взглядов Аристотеля на качественное изменение была зеркально противоположной эволюции взглядов на эту проблему у Платона. Действительно, как мы видели, Платон двигался к вытеснению качественного изменения из списка основных видов движения и к более последовательному подчинению его другим, прежде всего механическим, видам движения. Аристотель же, как нетрудно предположить, скорее двигался в обратном направлении. Но такого рода эволюционные соображения трудно проверить. Поэтому для нас вовсе не они являются главными. На наш взгляд, такое смешение можно объяснить «интерференцией» двух существенно различных типов аристотелевского квалитативизма: метафизико-эйдетического и физико-динамического. При этом характерно, что это смешение чаще всего происходит в такой предметной области, как область, исследуемая в GC, которая располагается как бы посередине между полюсами аристотелевской энциклопедии: онтологии и логики, с одной стороны, и биологии – с другой. Только имея в виду такое структурное объяснение, мы можем согласиться с Морроу, считающим, что «аристотелевское отбрасывание лидерства Платона в этом пункте (в пункте соотношения количества и качества. – В.В.) и его попытка присоединиться к старой концепции качественного изменения порождает неясности и несостоятельности в его физике» [105, с. 23, прим. 18]. Это высказывание, однако, требует пояснения. В действительности Аристотель строит новую концепцию качественного изменения, опираясь на свою онтологию в целом и теорию категорий в частности. Но категориальный подход к качествам был намечен именно Платоном, которого конечно же не имеет в виду Морроу, когда он говорит о «старой концепции качественного изменения». Он имеет в виду досократовских «физиков», у которых качества, вещи и силы действительно выступали в известной мере синкретично. Но эта традиция и стала исторической базой для того, что мы назвали физико-динамическим квалитативизмом. Поэтому, выражая динамику внешних исторических явлений и заимствований на языке внутренней логики мышления Стагирита, мы можем сказать, что именно наложение такого квалитативизма на его метафизико-эйдетическую разновидность приводило Аристотеля к указанному смешению. Что же касается другого пояснительного замечания Морроу, нацеленного на объяснение этого смешения («аномалия, внедрившаяся в аристотелевское понятие сущности» [104, с. 158]), то мы его принять не можем, хотя полисемия понятия сущности и облегчала Аристотелю такое смешение.

Мы уже видели, что апории, возникающие при разработке концепции качественного изменения, в последнем счете являются выражением фундаментальной антиномии единого и многого, пронизывающей в специфической форме всю философию Стагирита. В частности, мы видели, что общая теория движения приписывает качественному изменению равномерность как одному из видов движения. Однако специальный сравнительный анализ качественного изменения и перемещения позволяет обнаружить, что равномерным может быть только перемещение (Физика, IV, 14, 223b 20), а в более строгом смысле только круговое перемещение, вечное и совершенное движение небесных тел (там же, VIII, 9). Такой же механизм возникновения присущ и другим апориям качественного изменения, анализ которых позволяет глубже понять специфику качественного изменения, его природу.

Рассмотрим прежде всего апорию, связанную с понятием делимости. Делимость наряду с другими характеристиками («время», «непрерывность» и т. д.) является универсальным определением движения вообще. «Все изменяющееся, – говорит Аристотель, – необходимо должно быть делимым» (Физика, VI, 4, 234b 10). Однако качественное изменение, видимо, составляет исключение, так как «в одном только движении по качеству, – подчеркивает Аристотель, – может быть само по себе неделимое» (там же, VI, 5 236b 19). Это обусловлено тем, что «человек и время делимы, а о белом речь иная» (там же, 236b 5).

Вопрос о делимости качеств не так прост. Неясно, как вообще возможно качественное изменение, если качество неделимо. Но прежде всего рассмотрим само понятие делимости в применении к качеству. В «Категориях» Аристотель говорит, что «к