Мое уединение нарушил голос Юйтань:

– Сестрица.

Я в замешательстве обернулась. И как мне объяснить, почему у нас весь шатер в жасмине?

– Некий господин только что прислал эти цветы, – с легкой улыбкой сообщила Юйтань. – Что ты будешь с ними делать, сестрица?

– Много всего, – торопливо ответила я. – Заваривать с чаем, принимать с ними ванну, украшать ими прическу – разве они не лучше, чем засушенные?

– И то верно, – Юйтань лучезарно улыбнулась, забрала свои вещи и вышла.

Я замачивала цветы жасмина и использовала для купания, втыкала их в волосы и даже сунула несколько в ароматический мешочек, который носила на поясе. Быстрым шагом дойдя до условленного места, я увидела там его – он уже сидел на склоне холма, ожидая меня. Неслышно подкравшись на цыпочках, я быстро закрыла ему глаза ладонями и низким голосом произнесла:

– Угадай, кто это?

– Степная фея? – со смешком предположил принц, кладя ладонь поверх моей руки.

– Нет, – хмыкнула я. – Это оборотень-людоед.

Громко рассмеявшись, восьмой принц потянул меня за руку и резко повернулся, прижав меня спиной к земле. Затем он приблизил лицо к моей шее и, потянув носом воздух, пробормотал:

– Оказывается, ты жасминовая фея.

Принц поднял голову и нежно взглянул на меня. Наши лица были так близко, что я могла разглядеть свое отражение в его иссиня-черных зрачках. Мое сердце забилось в бешеном ритме. Неторопливо склонив голову, восьмой принц мягко коснулся моих губ своими. Внезапно я вспомнила о холодном как лед поцелуе четвертого принца, и сердце будто хлестнули плетью; голова сама собой дернулась вбок, и я избежала прикосновения его губ.

Восьмой принц не обратил на это внимания, решив, что я просто его стесняюсь. Он наклонился, прижимаясь губами к моей щеке, а затем, едва касаясь кожи, проскользил ими до моих губ. Я закрыла глаза и кротко ответила на поцелуй, такой чувственный, будто через единение губ принц пытался передать мне всю свою нежность и любовь. Напряжение, поначалу возникшее во мне, постепенно рассеялось. Голова слегка кружилась, и мне казалось, что я, разомлевшая, парю среди облаков.

Заключив меня в объятия, восьмой принц тихо произнес:

– Жоси, знаешь ли ты, как я счастлив?

Уткнувшись в его плечо, я вдруг брякнула:

– Больше, чем когда впервые увидел мою сестру?

Едва я произнесла эти слова, как мне тут же захотелось дать себе по губам. Я что, сошла с ума, что вдруг приревновала к собственной сестре?

Некоторое время он молчал, поддерживая меня за талию, а затем пристально взглянул мне в глаза и ответил:

– Это совсем другое. Впервые увидев Жолань, я действительно был рад, и после того, как царственный отец дал позволение жениться на ней, я также чувствовал себя счастливым, но в тот момент, когда я поднял свадебное покрывало Жолань, я сразу понял, что совершил ошибку. Мне нравилась та Жолань, которую нарисовало мне собственное воображение, и я даже не задумывался о том, имело ли мое первое впечатление о ней что-то общее с действительностью. Я просто хотел обладать той, что смеялась так звонко и радостно, и не знал, что… – Он осекся, но, погладив мою щеку, продолжил: – Жоси, я уже совершил одну ошибку, разве я могу ошибиться снова? Вы с Жолань очень похожи, и, когда я впервые увидел тебя, я даже испугался. Но в тот день, когда ты устроила переполох на дне рождения десятого брата, я понял, что вы с сестрой очень разные. Жолань похожа на чистый горный ручей, в ней нет той дерзости и силы, что позволяет двигаться даже против ветра. Когда опадающие листья застилали небо, ты спросила нас: «Почему каждый не может сам решать свою судьбу?» Я так ясно помню, каким холодным и непреклонным было твое лицо, будто это случилось вчера. Когда же во время свадебного пиршества тринадцатый брат увез тебя, а затем вернул окоченевшую с головы до ног, ты совсем не жаловалась, но я был ужасно недоволен. Тогда я осознал, что неожиданно для меня самого ты уже надежно поселилась в моем сердце.

Восьмой принц легонько обвел пальцем мои брови и продолжил:

– Догадываешься, сколько я думал о тебе все эти годы? Я же хотел сделать так, чтобы ты по своей воле, с радостью стала моей женой. Я не желал, чтобы ты повторила судьбу Жолань. Но твое сердце оказалось таким непостижимым! Порой мне чудилось, что я любим тобой, и я не понимал, почему ты отвергаешь меня. Я уже не знал, что мне сделать, чтобы ты полюбила меня. – Он вдруг резко накрыл мои глаза ладонью и воскликнул – Не смотри на меня так! Почему ты постоянно смотришь на меня таким взглядом? Четыре года назад, когда ты была еще девчонкой, твой взгляд уже был полон боли и печали. Ты о чем-то печалишься?

Я замотала головой, а потом резко протянула руки и крепко обняла его со словами:

– Я не хочу потерять тебя. Я хочу, чтобы у тебя всегда все было хорошо.

Восьмой принц застыл, но тут же радостно рассмеялся и обнял меня в ответ.

– Ты не потеряешь меня, – мягко проговорил он. – Я всегда буду с тобой.

Я положила голову ему на плечо, не проронив ни слова. Картины прошлых лет проносились в моей памяти, и я вспоминала все связанное с ним – и хорошее, и плохое. Я вспомнила, как однажды он заставил меня полдня простоять в его кабинете, вспомнила, как он жестко держал мой подбородок, заставляя ответить ему, и резко укусила его за плечо. Принц тихо охнул и крепче обнял меня, замерев. Я неторопливо разжала зубы, и он озадаченно взглянул на меня, довольную и улыбающуюся.

– Отомстить никогда не поздно, – сказала я, подняв брови.

Восьмой принц на мгновение задумался, а затем громко расхохотался, сгреб меня в охапку и крутанулся вокруг своей оси. Мы вдвоем весело покатились по траве, и очень скоро у меня закружилась голова. Его губы снова прижались к моим. Этот поцелуй был совсем не таким мягким и нежным, как предыдущий, – он был обжигающе горячим, таким грубым и яростным, словно принц вложил в него все любовные муки, что ему пришлось испытать за всю его жизнь. В одно мгновение все мои мысли были сожжены дотла; я забыла о том, кто я, забыла обо всем и самозабвенно ответила на его поцелуй.

Подули осенние ветры, и степные просторы стали казаться еще обширнее, чем летом. Благодаря тому, что Миньминь и восьмой принц вдвоем учили меня ездить верхом, я стала неплохо держаться в седле и уже могла, подстегивая лошадь, мчаться среди зеленых трав под голубыми небесами в одиночестве, наслаждаясь ощущением полета под теплыми солнечными лучами.

Мы с Миньминь любили подгонять коней, заставляя их мчаться на пределе быстроты. Кистью и тушью нельзя описать это чувство безграничной свободы, чувство, когда кажется, будто ты можешь отправиться куда угодно и не существует никаких оков, способных удержать тебя. Восьмой же принц, в отличие от нас, не гнался за скоростью и часто оставался далеко позади и со смехом наблюдал за нашей с Миньминь бешеной гонкой. Мы с ней часто состязались. Чаще я проигрывала, но порой мне удавалось обогнать Миньминь, и каждая такая победа заставляла забыть обо всех прошлых неудачах.