метрах в пятидесяти, по прежнему нацелив башенные стволы в сторону зияющего пустыми глазницами окон дома. Царила полнейшая тишина, продолжало припекать солнце. Ветер, успев с утра подсушить землю, стих вовсе. Словом, после череды дождливых, промозглых от холода недель, природа дарила этот весенний день, словно в напоминание людям о суетности всего былого, происходящего и будущего на этой земле.

Велиев, готовый к открытию огня, прошёл вдоль стены дома и остановился у его угла, обращённого к перекрёстку улиц. Он осмотрелся и, не обнаружив никакого человеческого присутствия, осторожно заглянул за угол. Взгляду открылась широкая, метров через восемьдесят плавно забирающая вправо улица. По левую её сторону, вплоть до обнесённого забором дома, до самого начало изгиба дороги простирался обширный квадрат огородов. За ним непрерывной нитью тянулись мелкие хозяйственные пристройки домовладений, обращённых фасадом своим в сторону следующей, параллельной просматриваемой сейчас Глебом улицы. Вдруг, метрах в сорока, из-за поворота дороги вынырнула фигурка женщины, ведущей за руки малолетних детей. Она была довольно молода и двигалась быстро, насколько это позволяли ей бегущие рядом два славных карапуза.

– Сюда нельзя, уходите! – прокричал Глеб, махнув несколько раз рукой в направлении, обратном движению женщины.

Чеченка, остановившись было, снова прошла несколько шагов, но раздумав, всё же развернулась и стала быстро удаляться, так же таща за собой еле поспевавших ребят. «Чумная какая-то, неужели выстрелов не слышала!» – с удивлением подумал Велиев. Со спины подошёл Кробков и предупредил:

– Ты смотри осторожнее, Глеб, этот перекрёсток простреливается. Вон оттуда – показал он рукой на дом за перекрёстком – из гранатомёта по нам влупили, когда мы с Андрюхой бэтээр догоняли. Бежали, как дурачьё. Очередь прямо над моей головой по стене прошлась. Андрей только и успел короткую из пулемёта дать, как его пулей в голову зацепило. Хорошо, кость не задела – по касательной кожу сорвала. Я его перевязывать, а он орёт. До сих пор в ушах этот крик стоит. Мы то не сразу поняли, что происходит. С ним обратно вот за этот угол забрались, я его перевязывать стал, а в это время рядом где-то как грохнуло! Ему осколком рукав эрки располосовало, а мне вот – Коробков протянул руку с перевязанной ладонью – по мякоти прошло!

– Так откуда ещё стреляли? – стараясь не упускать из вида все строения напротив, уточнил Велиев.

– Да отовсюду. Вон там, – снова махнул рукой вдоль уходящей вправо улицы Вася – как раз за поворотом где-то Резван остался.

– Как остался?! – удивился Глеб.

– Да так. Говорят, в крови лежал. А ранен или убит – не известно.

Василий помолчал, постояв рядом с Глебом, но затем прервал паузу:

– Я пошёл во двор, и тебе не советую здесь оставаться – подстрелят ни за хрен собачий.

Велиев, нахмурившись, ещё раз внимательно изучил каждый изгиб расположенных вокруг строений, и двинулся назад к перекрёстку. «Послушаю, что скажет по этому поводу ротный» – решил он, зашагав к бойцам у неподвижно замеревшего бэтээра.

Капитан Весник тщетно осматривал прилегающую к дороге местность. Прямо перед ним метров на сто простирались огороды, за ними и слева – хорошо укреплённые цитадели-дома. Лишь в центре перекопанной местами земли, на фоне «коттеджей» ютились две мазанки. Убогими их тоже назвать было нельзя – довольно просторные, они были окружены многочисленными деревянными постройками. Сказать, что Алексей не знал о количестве атаковавших их «чехов» – значило не сказать ничего. Их вообще не было видно, впрочем, и не слышно тоже. Напрасно ротный изучал в бинокль каменные нагромождения, напрасно вслушивался в окружавшую его тишину – село вокруг словно вымерло. Если бы не периодическое щёлканье пуль о броню бэтээра, можно было решить, что нападавшие давно убрались прочь, и можно не торопясь, в полный рост исследовать прилегающую территорию. Бойцы принялись было сыпать очередями вокруг, но Алексей остановил их, дав команду без наличия цели не стрелять. Он не был уверен в скором прибытии запрошенной помощи и патроны приходилось беречь.

– Пальни по окнам несколько очередей! – показал он наводчику на дом метрах в ста впереди.

Там было замечено какое-то движение, но никакой стрельбы оттуда пока не доносилось. «Кто знает, может, там семья в страхе укрывается, а может, и боевик – поди разбери!» – с досадой подумал он, озлобленно выругавшись. Поднеся бинокль к глазам, Алексей снова направил его на провалы окон. Очереди загрохотавшего пулемёта подняли облако пыли и мелкого крошева. Через минуту всё рассеялось, и взору вновь предстала та же картина.

На связь вышел начальник разведки бригады и, запросив доклад об обстановке на данное время, сообщил о своём выдвижении к ним на помощь. Сразу же в эфир влез комендант района.

– Отставить выдвижение, действовать только по моей команде! Выходим общей колонной после инженерной разведки.

– Иди ты…! – разборчиво прозвучало в эфире в ответ.

Всем было известно, что идти за сапёрами означало двигаться со скоростью пешехода. В таком случае существовала возможность добраться до места засады за пару-тройку часов, не раньше. Хотя переть без сапёров означало не только нарушить многочисленные приказы и инструкции, это означало ещё и риск быть подорванным. Снова затрещало в эфире. Командир миномётной батареи, развёрнутой на базе роты, предложил поддержку огнём, но ротный отказался:

– Нельзя нам артиллерией долбить, там где-то солдат наш лежать остался!

За всё время боя он ни на минуту не забывал о Резване, досадуя на свою беспомощность. Капитан хорошо понимал, что вести наступательный бой с неизвестными силами во враждебном селе, имея под рукой всего два десятка солдат и милиционеров, практически невозможно. Опытные, проверенные бойцы уволились накануне, и оставались только необстрелянные пацаны. Что касается милиционеров, то их Весник вообще в расчёт не брал.

– Всем наблюдать! – в который раз прокричал капитан, поднося бинокль к глазам.

Выжидать становилось всё труднее и труднее. Неопределённость угнетала тяжким грузом и сковывала всякую мысль о возможном манёвре. В это время со стороны перекрёстка показался Велиев. Он шёл вдоль улицы, как обычно лёгким шагом и слегка сутулясь. Пройдя вдоль кирпичных заборов, опер вскоре оказался на открытом, простреливаемом участке. За ним на удалении, метрах в десяти, торопились Прокудин с молодым, мало знакомым Алексею милиционером.

– Бегом давайте, здесь стреляют! – прокричал Весник.

Милиционеры перешли на бег и, пригибаясь, достигли брони бэтээра.

– Что дальше делать будем? – приблизившись к ротному вплотную, спросил Глеб – Может, огонь батареи вызовем? Карта у меня с собой, подкорректирую как надо, всего то пару пристрелочных понадобится!

– Да нельзя в ту сторону огонь открывать! Там Резван в крови лежит!

– Что значит в крови? Живой он или мёртвый? – не унимался Велиев – Кто его видел и где именно?

Последний вопрос прозвучал уже в спину капитана. Тот, взглянув на опера с досадой, развернулся и вдоль борта направился к водительскому люку. Внезапно тишину разорвал грохот. Было видно, как с верхней части двухэтажки со стороны, считавшейся тыльной, посыпалась каменная крошка. Сразу же где-то на той стороне улицы пророкотал пулемёт и на дороге перед кормой бэтээра взметнулись фонтанчики грязи. Все мигом сгрудились за бронёй со стороны, противоположной обстреливаемой.

– Там же наши ребята остались! – закричал над ухом звонкий мальчишеский голос.

Помолчав, Круглов повторил снова, обращаясь уже непосредственно к командиру роты:

– Лёха, там наш милиционер и ваших двое!