Кузнец снял со Звездопада седло и заехал в воду верхом. Жеребец с удовольствием медленно шагал по дну, рассекая мощной грудью водную гладь, заходя все глубже и глубже, а потом поплыл, шумно отфыркиваясь. Данила соскользнул с коня и поплыл рядом.

Кальдерика лишь капризно топала копытом по воде возле берега, с интересом наблюдая за разлетающимися брызгами, но в реку зайти не решалась. На ее морде было написано явное неодобрение. Наконец, пловцы повернули к берегу и вышли на сушу. Вода текла с них ручьями.

— Теперь надо как следует просушиться, — многозначительно сообщил кузнец, спрыгнув с коня, и принялся стягивать майку.

— Мне не надо — я же не купалась, — в тон ему ответила я, поворачивая кобылу от воды, от греха подальше.

Но тут жеребец совершил подлость, и, я уверена, без сговора с хозяином тут не обошлось. Проходя мимо Кальдерики, он встряхнулся всем телом, как мокрая собака, и обдал нас таким ливнем брызг, что кобыла от неожиданности и возмущения подпрыгнула сразу всеми четырьмя ногами метра на два вверх. Не ожидая такого подвоха, я вылетела из седла и шлепнулась в воду.

— Ну почему каждая прогулка к реке заканчивается для меня подобным образом! — возмущенно возопила я.

— Я же говорил — без просушки не обойтись! — со смехом отозвался Данила.

В результате опытным путем было выяснено, что две пары штанов полностью высыхают на солнце за час. Или за два.

Обратный путь мы все-таки проделали галопом. Оба были голодны, как волки. Скакать на Кальдерике было все равно, что оседлать ветер, такой широкий и плавный был у нее аллюр. Почуяв конюшню, кони скакали все быстрее и быстрее, стараясь обогнать друг друга. Я забыла, как дышать, и как думать. Скорость, кони, лето, Данила — все смешалось в стремительном потоке летящего в лицо счастья.

— А теперь к бабуле. Сразу обедать и ужинать, — заявил Данила, когда мы завели коней в денники.

У бабки Насти нас ждал сюрприз — стол был занят.

Хозяйка как раз доставала из печки горшок, от которого валил умопомрачительный запах тушенного с картошкой мяса, а за столом с предвкушающим видом сидели Костя и Макс. Когда мы ввалились в дом, смеясь и держась за руки, они изумленно воззрились на нас.

"Я взрослая и независимая женщина, имею право встречаться с кем хочу и когда хочу, и не должна никому давать отчета", — подумала я. Но почему-то при этом чувствовала себя так, будто родители внезапно с дачи приехали. Потихоньку вытянула свою ладонь из Данилиной руки, и постаралась притвориться, что мы только что внезапно встретились у калитки. Кузнец притворяться не стал, но от публичных демонстраций чувств воздержался, и на том спасибо. Виляя хвостом, ко мне подбежал Шарик, оказывается, он тоже был здесь. Он облизнулся и укоризненно на меня посмотрел.

— Мы зашли за тобой, а Зинаида сказала, что тебя весь день нет, и неизвестно, когда вернешься, — объяснил Макс. — Шарик с нами напросился.

Прости, милый, у хозяйки крышеснос по полной программе. Я погладила песика, он бодро встряхнулся, и вернулся к миске с кусочками мяса.

— Как раз к ужину подоспели, — обрадовалась бабка Настя.

Мы подсели за стол. Я изо всех сил старалась сохранять нахмуренно-сосредоточенное выражение лица, но мне это плохо удавалось. Костя глядел в сторону, Макс изучал трещины на столе. На Данилу смотреть я не рисковала. К счастью, хозяйка поставила на стол тарелки. Парни с аппетитом принялись за еду, а я с подозрением принюхалась.

— Настасья Осиповна, а что это за мясо?

— Кролик. С утра еще горшок в печку томиться отправила. Все пальчики оближешь, — пообещала мне бабка Настя, хитро подмигивая.

Кролик? Пушистый, со смешным носом и трогательными глазками? Бедный. Но такой вкусный! Особенно тушенный в сметане, с молодой картошечкой и ароматными травами. Вегетарианца из меня точно не получится. Я проголодалась, как волчица, которая весь день пробегала со своим волком по лесам, напрыгалась по полям, навалялась в траве. И эта волчица с жадностью и без зазрения совести набросилась на еду, умяла порцию в два счета, и, слегка стесняясь, попросила добавки.

— Что сегодня делали? — невзначай поинтересовался Макс.

Кусок застрял у меня в горле.

— С утра я ездил с Морозовым и Федотовым, помогал организовать поиски, — как ни в чем ни бывало ответил Данила, и принялся рассказывать о том, что предприниматель привлек к поискам Дианы и Никиты все ресурсы, но беглецы как в воду канули. Макс с интересом слушал, попутно делясь своими соображениями, а Костя за все время не сказал ни полслова.

Когда обед закончился, ребята не стали засиживаться, и вышли, кратко поблагодарив хозяйку. Я помедлила и выскочила вслед. Макса еще успела застать возле калитки, а Костина спина уже маячила вдалеке.

— Макс, прости, — начала я.

— Тебе не за что извиняться, — мягко улыбнулся он. — Это твой выбор. Скорее, ты нас извини. Уж очень вы неожиданно нагрянули и были слишком… сияющие, что ли. Простые смертные слегка ослепли.

Он немного помолчал, и добавил:

— Ты знаешь, я решил порвать с Варей, хотя только-только что-то начало налаживаться. Ох, и обиделась она — гордая ведь. Но это было бы нечестно и несправедливо.

— А мне было уже поздно что-то решать, — со вздохом призналась я. — Я пропала, Макс. Возможно, в тот самый день, когда в первый раз увидела его в кузнице.

Макс кивнул.

— Да я все понимаю. И Костя тоже.

— Он тебе что-то говорил? — вскинулась я.

Макс грустно улыбнулся.

— Как будто ты не знаешь, что об этом не говорят, а молчат. Так что он молчит. Очень сильно.

Я вернулась в дом, присела на лавку рядом с Данилой, он взял меня за руку. Бабка Настя принялась убирать со стола. Я подумала, что надо бы ей помочь, но так хорошо было сидеть рядышком с кузнецом, да и в сон после сытного ужина и малосонной ночи потянуло. Я все же попыталась встать из-за стола, но хозяйка меня остановила.

— Сиди уж, я сама справлюсь. Мне-то старой, одно удовольствие на вас глядеть. — Она с умилением