— Неужели? — фыркнула Парис. — Кажется, вы полностьюисключаете мысль о виновности Ричардсона или Слоан.

— Ричардсон — агент ФБР, и у него не было мотива.

Кроме того, у него твердое алиби. Ваша сестра имеетнезапятнанный послужной список и к тому же работала на Ричардсона. Поверьте,если бы не это, ей грозило бы пожизненное заключение. Кто же остается? Ктохотел устранить с дороги одновременно и вашу прабабушку, и Слоан? Кто спряталпистолет под матрасом?

Парис вскочила, давая понять, что с нее довольно, и махнуларукой Нордстрому, дежурившему в коридоре. Нужно их выставить. Нечегораспинаться перед плебеями, которые чуть ли не открыто обвиняют ее впреступлении.

— Нордстром, — холодно велела она, — проводите этих людей квыходу и закройте за ними дверь. И прошу больше их в дом не пускать.

— Мы можем получить ордер, — прошипел Флинн, отбросив всякоепритворство.

— Я вам не мешаю, — бросила Парис, показывая на дверь. — Нуа пока будьте добры убраться и больше не показываться здесь.

Очутившись на улице, Кегл с ехидной усмешкой воззрился наФлинна.

— Ну что, прокатили нас? Вежливо попросили отвалить и невозникать?

— Угу. Бьюсь об заклад, она с таким же милым личикомприцелилась в старуху и спустила курок.

Парис вне себя металась по комнате. Что делать? Кто же убилЭдит? Ищейки правы, выбирать почти не из кого. Правда, в отличие от полиции онане собиралась легко скидывать со счетов Ричардсона и Слоан. Пол, разумеется,лгун и негодяй и привык без зазрения совести использовать людей. Он умелобращаться с оружием и заметать следы. Безжалостный, бесчеловечный робот!

Он разбил ее сердце. Но хуже всего, он… он, кажется,искренне считал, что именно она убила прабабку.

И Слоан ничем не лучше Пола. Бесчестная, низкая особа.Притворялась, что любит Парис. Радовалась, что обрела сестру. Забила ей головутрогательными историями о матери и пробудила в Парис страстное желание войти вих семейный круг. Приехать в Белл-Харбор. И все для того, чтобы помочь агентуФБР проникнуть в дом и уничтожить Ноя!

Рассеянно потирая ноющие виски, Парис вновь и вновьвоскрешала в памяти разговор с сыщиками. Похоже, они были решительно убеждены внепричастности Слоан и уверенно заявляли, что кто-то замышлял ее подставить. Нос другой стороны, Парис так же твердо знала, что Слоан и отец здесь ни при чем.Значит, остается Гэри Дишлер.

Сначала эта мысль показалась ей абсурдной, но чем большеПарис размышляла, тем яснее сознавала, как неприятен ей этот человек. Онпоявился в доме несколько лет назад, и тогда круг его обязанностей былдостаточно узок. Но сейчас он заправляет буквально всем. Незаменимый помощник.Обычно он выказывал отцу неизменное почтение, но несколько раз она случайнослышала, как Гэри обращался к Картеру жестким, нетерпеливым тоном человека,которому все позволено. Почему? Однажды он разорался на горничную и немедленноуволил беднягу только потому, что та переложила какие-то бумаги на его столе.

Похоже… похоже, она недооценивала Дишлера! Но почему емупонадобилось убивать Эдит? Да и способен ли он на такое? Кажется, вполне.

Ее отец просматривал открытки с выражением соболезнования впросторном кабинете на втором этаже, откуда одна дверь вела в его спальню, адругая — в офис Дишлера. Парис поднялась наверх, удостоверилась, что их никтоне подслушает, и подошла к столу.

— У нас неприятности, — тихо сообщила она как могласпокойнее.

— Ну что еще? — вздохнул отец, разрезая очередной конверт.

Парис опустилась на стул.

— Ты можешь сказать, как в действительности относился Гэри кпрабабушке? Я знаю, что время от времени она безбожно ему грубила.

— Как и всем остальным, — философски заметил Картер. — И причем тут Гэри?

Парис сжала кулаки и приготовилась к худшему.

— Только что ушли полицейские. Они считают, что это убийцасунул пистолет Слоан под матрас. Кроме того, они полностью исключают вину Слоанили Ричардсона.

— Не ввязывайся ты во все это, Парис, иначе просто с умасойдешь. Пусть расследованием занимаются те, кому положено.

— Невозможно. Мы не можем себе это позволить.

— Но почему? — удивился отец.

— Потому что детективы уверены, что это сделала я. У менябыли все мотивы и возможности.

— Но это безумие! Чушь! Бред какой-то!

— Безумие — идти в тюрьму за то, чего не совершал, но такоебывает, и довольно часто. Только один человек мог перепрятать пистолет наутропосле убийства, и это Гэри Дишлер. Он единственный, кроме нас и Слоан сРичардсоном, кому полиция позволила остаться в доме.

Лицо отца исказилось странной гримасой, очень похожей настрах, но она тут же исчезла, и отец посмотрел на Парис с обычнымнасмешливо-снисходительным выражением. Может, ей все это только показалось?

— Ищейки даже не потрудились расспросить о нем, а менявот-вот арестуют, — продолжала она. — Думаю, нужно нанять частных детективов. Ипредупредить адвоката.

Нет, она решительно ошиблась. Какой там страх? Он кипит отгнева!

— Папа, ты подумаешь над тем, что я сказала?

Картер сухо кивнул, и Парис поспешила удалиться. Она ужеспускалась по ступенькам, когда услышала грохот. Обернувшись, Парис увидела,что дверь отцовского кабинета была открыта. Значит, это хлопнула дверь вкабинете Дишлера.

Парис едва не застонала при мысли о том, что Картер попроситименно его нанять сыщиков и адвоката, но тут же поняла, что отец в яростиспособен на все. Даже ворваться к Дишлеру и потребовать объяснений.

Беспокойство за отца заставило Парис забыть о моральныхпринципах, въевшихся в кровь едва ли не с рождения. Метнувшись в первую жепопавшуюся комнату, она схватила телефон и набрала добавочный номер кабинетаГэри. Тот оказался у себя.

— В чем дело? — рявкнул он.

— Гэри? О простите, — промурлыкала Парис, осторожно придавивкнопку устройства, позволявшего прослушивать любую комнату. — Я хотеласоединиться с кухней.

— Набирайте три-ноль-два, — буркнул Дишлер и отключился.Какое счастье, что он научил ее обращаться с этим устройством, пока отец лежалв больнице!

До девушки донесся голос отца, и то, что она услышала,привело ее в ужас.

— Я просил тебя успокоиться, Картер! — проговорил Дишлерснисходительным тоном. — Ну же, объясни, чего ты боишься?