а затем обезьян Нового Света, совершивших невероятное трансокеанское путешествие из Африки в Южную Америку. Как минимум однажды, а может быть, дважды лемуры тоже плавали по морю, отправившись на восток с течениями, уходящими от Мозамбика, и высадившись на острове, который стал для них курортом, а впоследствии и единственным убежищем, — на Мадагаскаре[46]. Сейчас Мадагаскар населяет около ста видов лемуров, но еще несколько столетий назад их было намного больше, и они были великолепны. Там водились лемуры-коалы ростом с человека, лемуры-ленивцы, свисавшие с деревьев вверх тормашками на длинных лапах, и самое невероятное создание из всех — гигантский лемур археоиндри (Archaeoindris), достигавший веса в 200 кг, как взрослый самец гориллы; он медлительно передвигался по земле и объедал листья. Все они вымерли практически одновременно, в ходе каскада островных вымираний[47] по всему миру, последовавшего за исчезновением мамонтов, саблезубых кошек и другой континентальной ледниковой мегафауны.

Если эоценовый парник способствовал диверсификации приматов, то олигоценовое похолодание отразилось на них противоположным образом. Когда Антарктида оказалась изолированной на Южном полюсе и начали зарождаться южные ледники, разнообразие приматов в Европе сильно сократилось, а в Северной Америке они полностью вымерли. Неясно, почему их не заместили южноамериканские обезьяны Нового Света, которые после своей невероятной трансатлантической одиссеи внезапно охладели к странствиям и не пошли дальше Центральной Америки[48]. Поэтому в США и Канаде сейчас нет приматов — не считая людей, обезьян в зоопарках и некоторого количества беглых питомцев, прижившихся во Флориде. Впрочем, в более теплых краях времен олигоцена дело обстояло лучше. Хотя азиатские приматы понесли урон, остались тропические уголки, где сохранились некоторые виды — в основном лемуроподобные формы и мелкие мартышкообразные.

Настоящий успех, однако, ждал их в Африке. В более высоких широтах становилось холоднее и суше, но в дождевых лесах Африки и Ближнего Востока все еще ярко сияло солнце. Туда и переместился эпицентр эволюции приматов. В олигоцене африканские приматы процветали, о чем свидетельствует изобилие ископаемых остатков в Файюме (Египет), как раз над эоценовыми породами, набитыми скелетами китов. Некоторые из этих приматов стали мартышкообразными обезьянами Старого Света, другие — человекообразными. А от человекообразных…

Гада Хамед был выходцем из полукочевого племени афар, населяющего регион Аваш в Эфиопии, у оконечности Восточной Африки, где Красное море переходит в Аденский залив. Сокращенно его называли Гади, но американские палеоантропологи прозвали его Зиппермен. Впервые они познакомились с ним в начале 1990-х. Выискивая окаменелости, участники экспедиции Калифорнийского университета подняли глаза и увидели хмуро глядевшего на них сверху вниз невысокого горбуна с винтовкой в руке и пулеметной лентой через плечо. Его передние резцы были подпилены до остроты клыков, а на шее у него было ожерелье из зипперов (застежек-молний) — боевых трофеев той поры, когда местные племена сражались против коммунистической военной хунты во время десятилетней гражданской войны.

С этим человеком шутить не стоило; эфиопским участникам экспедиции это было известно. Война оставила шрамы и на них: одного из них, Берхана Асфау, подвешивали вверх ногами и пытали, он чудом спасся, получил геологическое образование и стал ведущим специалистом Эфиопии по происхождению человека. Он и другие эфиопы из экспедиции умоляли начальника — выдающегося американского палеоантрополога Тима Уайта — свернуть лагерь. Уайт, воинствующий перфекционист и один из самых упорных следопытов в вопросах происхождения человека, в другой ситуации не уступил бы. Но на этот раз ему пришлось.

На следующий год экспедиция Уайта вернулась и снова встретила Зиппермена. В этот раз они заключили сделку: Гади присоединится к экспедиции. Вскоре он стал ключевой пружиной в ее работе, выполняя одновременно множество ролей — охранника, проводника, блюстителя дисциплины, рабочего и собирателя окаменелостей. Уайт всегда считал важным сотрудничество с местными жителями, но с Гади у него сложились особенно тесные отношения. Зиппермен постоянно ездил с Уайтом в его машине, молча потрясая ружьем, пока его шеф колесил по пустыне в поисках окаменелостей. Однажды в конце декабря 1993 г. чутье подсказало Уайту остановиться возле обнажения скальных пород. Странная пара вышла осмотреться.

«Доктор Тим, — вскрикнул Гади, — идите сюда!»

В куче камней он заметил маленький выбеленный зуб — коренной зуб раннего представителя гоминин, линии, ведущей к человеку. Очередной человеческий трофей Зиппермена, но куда более антикварный — возрастом около 4,4 млн лет.

Уайт собрал участников экспедиции, и все обладатели ученых степеней прочесали место, где афарский боец, умевший сражаться и пасти верблюдов, но никогда официально не учившийся научным исследованиям, сделал свое открытие. Они находили все новые и новые окаменелости: сначала клык, потом остальные зубы — всего десять зубов, принадлежавших одной особи. Уайт, Асфау и их японский коллега Ген Сува впоследствии описали ее как новый вид, ардипитек рамидус (Ardipithecus ramidus) — на афарском ardi значит «земля», а ramidus — «корень». Несомненно, он принадлежал к человеческой линии — у него были маленькие ромбовидные верхние клыки, характерные для людей, а не для шимпанзе и горилл, у которых во рту кинжалы, затачивающиеся при трении о нижние предкоренные зубы. Чуть ли не все остальное было неизвестно. Ходил ли он на двух ногах, как человек, или лазил по деревьям, как обезьяна? Как он пользовался руками? Был ли у него массивный мозг, как у нас, или маленький, как у шимпанзе? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно было дождаться находок более полных окаменелостей.

Объединенная эфиопско-американская команда Тима Уайта и его коллег ищет ископаемых гоминин в Арамисе, Эфиопия.

Фотография Кермита Паттисона

Эти находки принес следующий полевой сезон. В ноябре 1994 г. Уайт вернулся в Эфиопию и начал экспедицию с того, что вновь привел свою команду на место открытия Гади. Особых надежд у них не было; они думали, что выбрали все подчистую еще в прошлом году. Но, к их удивлению, нашлись новые кости. Йоханнес Хайле-Селасси, еще один выдающийся эфиопский палеоантрополог и ученик Уайта, нашел пару косточек кисти в 50 м к северу от места, где Гади заметил зубы. С этого момента дело пошло. Палеонтологи не просто осмотрели поверхность, но и просеяли наносы в поисках мелких окаменелостей, и раскопали почву. За остаток этого полевого сезона и в следующий сезон они собрали более 100 костей скелета женской особи, которая при жизни предположительно весила около 50 кг и была ростом 1,2 м.

Пока команда трудилась, Гади стоял на горе с ружьем за плечами, обозревая сверху место раскопок. К несчастью, он не дожил до завершения проекта. В 1998 г. он ввязался в перестрелку с враждебным племенем. Ему прострелили ногу, в рану попала инфекция, и он