- Деловитые девчонки, - сказал он.

- Они женщины, эти вампиры? - тут же полюбопытствовал Олаф.Однако голос его был спокойным, надо отдать ему должное.

Мне не хотелось отвечать, потому что, если фотографии вводительских правах действительно так похожи на Мерсию и Нивию, как мнепомнится, то тогда я знала, почему двое прихожан Малькольма так плохо себяповели. Арлекин были шпионами и могли работать под прикрытием, и подобнаяинсценировка как раз в их духе. Была ли я уверена, что Мерсия и Нивия притворялисьСалли Хантер и Дженнифер Хамел? Нет. Была ли я почти уверена в этом? Да. Былали я достаточно в этом уверена, чтобы воспользоваться ордерами и убить их? О,да.

- Да, они обе были женского пола, - сказала я, не глядя нанего.

- Мы собираемся их убивать?

- Наверное.

- Как они выглядят? - спросил Олаф, и в голос егопросочились эмоциональные нотки.

- Тебе какая разница? - удивилась Клодия.

Я заставила себя посмотреть на Олафа и не отводить взгляда,пока говорила.

- Они подходят под твой профиль, если тебе это интересно.Одна из них, пожалуй, немного высоковата, но вторая - самое оно.

Выражение его лица стало… столько радости, столькопредвкушения. Мне захотелось зарыдать, завопить, или пристрелить его.

- Профиль? - переспросила Клодия. - О чем это вы?

- Олаф из особых войск. Он наемник, солдат и шпион, идовольно неплох в своем деле.

- Не просто неплох, - возразил Олаф. - Я лучший.

- Можете обсудить это как-нибудь с Эдуардом, - хмыкнула я. -Но он действительно хорош, Клодия. Он уже участвовал со мной в одном деле, иоказался… полезен, - я облизала пересохшие губы. - Но женщины, с любымописанием, не должны оставаться с ним наедине.

- Почему? - спросила Клодия.

- Я же дал слово, - напомнил Олаф.

- Я намерена относиться к тебе, как к завязавшемуалкоголику, Олаф. Просто держись подальше от искушений, ладно?

- Но мы убьем тех женщин вместе, верно? - уточнил он. Яснова облизнула губы, после чего неохотно кивнула.

- Полагаю, что так.

- Тогда другие искушения меня не потревожат.

В обычных обстоятельствах я просто палила серебрянымипулями, дырявя вампиров до тех пор, пока не наступит рассвет. Старые добрыеколья тоже шли в дело. Но сейчас речь идет об Арлекине. К ним надо относиться,как если бы они были мастерами-вампирами, живучими гадами. А значит, сначала серебрянаяпуля, затем - отрезать голову, вырезать сердце и сжечь то и другое. А тело надожечь отдельно. Потом развеять пепел над проточной водой, причем над разнымипотоками, если уж ты совсем параноик. Говорила ли во мне паранойя либо простоосторожность? Эти две вампирши едва не убили Жан-Клода, Ричарда и меня нарасстоянии, использовав для этого невиданные мною ранее силы. Так что паранойяотпадает.

Это весьма неприятная и грязная работа - обезглавливать ивырезать сердце. Некоторые истребители уходят на пенсию, проделав такоенесколько раз. У них просто недостаточно крепкий желудок для этого. А у менякрепкий? Пожалуй, да. Позволю ли я Олафу помочь мне с этим? Черт, можноподумать, будут другие добровольцы. Эдуард, попроси я его, сделал бы это, но,по правде говоря, у Олафа расчлененка получается лучше. Умение приходит спрактикой, а у Олафа было предостаточно практики.

- Что ты имеешь в виду, говоря что он алкоголик? - повторилавопрос Клодия.

- Расскажи ей, Эдуард. А я пойду за документами.

- Без охраны ты никуда не пойдешь, - возразил он.

- Ладно, - согласилась я. - Пошли со мной охранников.

- А где эти твои документы?

- В моем портфеле, у Жан-Клода.

- Ты не пойдешь в «Цирк Проклятых» без меня, Анита.

- Или меня, - добавил Олаф.

- А если я скажу «и меня», ты не разозлишься? -полюбопытствовал Питер.

- Разозлюсь, - нахмурилась я.

Он широко ухмыльнулся. Очевидно, Питер был счастливнаходиться здесь, имея при себе пистолеты и ножи. На нем даже была чернаяфутболка, но хотя бы джинсы были обычные, голубые. А вот кожанка тоже черная.Ботинки были коричневые, похожие на те, что носил Эдуард - настоящие ковбойскиесапоги, не то что обувь Олафа, какую носят на танцульки. Хотя последнюю мысльлучше держать при себе.

- Я с ними полностью согласна, - сказала Клодия.

- Твоего мнения никто не спрашивал, женщина, - произнесОлаф.

- Так, давай-ка проясним вопрос прямо сейчас, - перебила егоя. - Клодия - одна из наших офицеров. Нравится тебе это или нет, но я доверяюей свою жизнь.

- Она почти позволила тебе умереть.

- А разве я не загремела пару раз в больницу там, вНью-Мехико, когда ты должен был прикрывать мне спину?

Злость исказила его лицо, губы вытянулись в ниточку, отчегоглаза еще сильнее стали похожи на пещеры.

- Не рычи на Клодию, раз сам не можешь лучше. - Как только яэто произнесла, сразу поняла, что не стоило этого делать.

- Я могу сделать лучше, чем какая-то баба.

- Вот черт, - ругнулась я.

- Анита, - позвала меня Клодия.

- Позволь мне показать ему, что почем.

Я тяжко вздохнула.

- Как бы не привлекательна была мысль посмотреть на вашу сОлафом драку, все же не стоит. Я знаю, где те двое вампирш, и у меня естьордера на их ликвидацию.

- А откуда ты знаешь, где они? - полюбопытствовал Эдуард.

- В своем видении я увидела, как со столика упал блокнот сназванием отеля. Если только они не проснулись и не переехали, мы их накроемтам, - тут я посмотрела на Олафа. - Если не будешь нас задерживать, задираясь сохранниками, тогда мы убьем этих вампирш уже сегодня. Они достаточно сильные,чтобы нужно было отрезать им головы и вырезать сердца.

- Как тогда, в Нью-Мехико, - произнес он с предвкушающимрычанием в голосе.

Я утвердительно кивнула, сглотнув ощущение приближающейсятошноты.

- Да.

- Ради того, чтобы снова поохотиться с тобой, Анита, япозволю ей считать, как ей удобней.

Я поняла, какое огромное одолжение сделал мне Олаф. НоКлодия сказала:

- Я так не считаю, здоровяк, я в этом уверена.

- Клодия, - одернула ее я. - Пожалуйста… о, черт, простодержись от него подальше, ладно? Он ничего не может поделать со своимотношением к женщинам. Просто дай ему свободного пространства, и все будетнормально. Договорились?

Клодия кивнула, хотя было видно, что ей это очень ненравится.