— Неожиданно и раздражающе. К тому же бесполезно, — сказал он и обратился к остальным по-итальянски: — Спустите их вниз. За этим — следите особенно пристально. Венера, я переоденусь и присоединюсь к тебе.

Потирая плечо, Лоренцо подошел к Хадсону, плюнул ему в лицо кровью и сильно ударил по ребрам. Хадсона пронзила боль, ноги у него подкосились, но он с величайшим усилием воли остался стоять и выдавил из себя смешок.

Под предводительством Венеры, за которой следовали Лоренцо и Греко, их провели через виллу, через заднюю дверь и по садовой дорожке к каменному домику с красной крышей, стоявшему примерно в сорока футах позади основного дома. Открылась похожая на хранилище дверь из темного дуба, и перед ними, освещенная лампами, свисавшими с крюков на желтых стенах, предстала каменная лестница, ведущая вниз.

Лоренцо подтолкнул Хадсона. Они спустились примерно на двадцать футов в похожее на пещеру помещение со сводчатым потолком, которое, как показалось Хадсону, простиралось на некоторое расстояние под виллой. Множество масляных ламп не радовало ни Хадсона, ни Камиллу, потому что в их свете можно было увидеть арсенал орудий пыток, созданных адскими руками и умами. У Камиллы перехватило дыхание, и она напряглась, узнав дыбу, коленный пресс, железного паука, грушу для пыток, железную деву, испанского осла, и большие тиски, которыми можно было раздавить любую часть тела по выбору палача.

Подняв голову, она увидела прикрепленный к потолку блок с натянутой веревкой: строп, на который подвешивали тело со связанными руками с железными грузами на ногах и оставляли висеть, медленно растягивая суставы. Сами гири висели на крюках, вбитых в стену, а на дальней стене был развешан дьявольский арсенал цепей, ножей всех размеров и видов, пил, молотков, долот и топоров. Рядом стоял настоящий монстр: огромный Лупо в металлической маске, облаченный в длинный черный плащ с капюшоном и алой отделкой. Его руки в черных перчатках были сложены перед ним, словно в почтении к этому злу.

Камилла потянулась к Хадсону и сжала его руку. Когда Хадсон в ответ обнял ее, Венера резко рассмеялась и сказала:

— Кажется, среди нас влюбленные. — Она перевела эту реплику для развлечения остальных, и все захохотали, кроме всегда молчаливого человека-волка.

Хадсон задумался, может ли Лупо говорить или из-за отсутствия нормального мяса он отрезал себе язык и съел его с куском хлеба, пропитанным томатным соусом.

Мог ли он что-нибудь сделать? Хоть что-нибудь? Лучше ли умереть в бою, чем быть замученным до смерти?

У Хадсона и Камиллы не было выхода из этой ситуации… если только он не дотянется до одного из висевших на стене…

Лоренцо снова толкнул его, и меч Греко уперся ему в спину. Его подвели к богато украшенному деревянному стулу с высокой спинкой, на подлокотниках которого были кожаные наручники, а на месте лодыжек — кожаные манжеты. На уровне шеи висел дополнительный кожаный ремень. На стуле было вырезано нечто, напоминающее демонические лица, которые тянулись вверх из самой Преисподней. Подушки не было — никакого комфорта, который можно было бы обеспечить в этой обители проклятых, — и Хадсон был потрясен, увидев сотни дыр в спинке и сиденье стула. С правой стороны был закреплен металлический рычаг. Он прикинул, что при перемещении рычага железные шипы вонзятся в плоть через отверстия.

Он увидел, как Лупо схватил Камиллу за руку и потащил к дыбе, а Венера стояла в стороне и наблюдала за происходящим черными глазами, сверкавшими в свете ламп зловещим ожиданием. У Камиллы подкосились ноги, лицо посерело от страха. Человек-волк грубо дернул ее за руку, и она снова встала.

Страх сменился гневом, она стиснула зубы и ударила мужчину в грудь, но получила удар по голове костяшками пальцев в черных перчатках. На этот раз она чуть не упала, но Лупо продемонстрировал свою силу, подняв ее и бросив, как мешок с мусором, на дыбу.

Лучше ли умереть в бою, чем быть замученным до смерти? Похоже, что да.

Хадсон напрягся и ударил локтем назад, целясь Греко в лицо и одновременно пытаясь увернуться от рапиры. Его локоть угодил Греко в грудь, потому что тот двигался быстро, но этого удара было достаточно, чтобы враг пошатнулся. Лоренцо ткнул Хадсона ножом в бок, но тот блокировал удар, нанес встречный и попал Греко прямо в рот с душераздирающим хрустом.

Лоренцо выронил нож, и тот со звоном упал на пол.

— Non ucciderlo! — крикнула Венера. Не убивай его!

Греко тут же снова бросился на Хадсона, и, хотя приказ Венеры был понятен, острие рапиры полетело в противника, как голова ядовитой змеи. Хадсон увернулся, но Лоренцо с окровавленными губами набросился на него, и они оба рухнули на стену рядом с креслом для пыток. Хадсон бил Лоренцо по голове и плечам, нанося удары, которые могли бы переломать кости менее сильному человеку. Лоренцо снова пошатнулся. Решив, что почти победил, Хадсон в последний момент увидел, как на него летит рапира Греко — не острием, а рукоятью и тяжелой декоративной гардой. Она ударила его в лоб прямо над правым глазом. Второй удар пришелся почти в центр лба.

Тьма поглотила его.

Хадсон очнулся — возможно, всего через минуту, — когда его усадили на пыточное кресло. Он моргнул, все еще ошеломленный, и увидел, как Лупо привязывает Камиллу к дыбе за лодыжки и запястья так, чтобы ее руки были заведены за голову и лежали на твердой деревянной платформе. Чтобы усугубить этот ужас, Лупо повернул колесо натяжения стойки на один оборот, и Камилла вскрикнула от боли. Лоренцо стоял, сплевывая кровь и два зуба, и бормоча итальянские ругательства. Он вытащил свой нож, пока Греко застегивал на правом запястье Хадсона кожаный браслет с той стороны. Хадсон потряс головой взад-вперед, и за это Греко ударил его по лицу.

— Подождите! — скомандовала им Венера.

Хадсон заметил, что кто-то еще спустился по лестнице и заговорил с леди Скарамангой. Сквозь дымку он разглядел, что это была та самая пожилая женщина, которая появилась, когда они только приехали, с презрением посмотрела на прибывших, а затем ушла, когда Марс заговорил с ней — вероятно, давая ей указания подготовить спальню, в которой заперли Хадсона и Камиллу.

Экономка?

Венера подошла к Хадсону. Греко, стоявший по стойке «смирно», как хороший солдат, отступил от нее — либо из искреннего уважения, либо из-за животного страха.

— Ты меня слышишь? — спросила она и не стала дожидаться ответа. — Неважно. У нас