— Это моя сила, орк, мои колдуны, мои рабы. — Морту с гордостью обвел склеп костлявой рукой. — Здесь все архимаги, павшие в битве у Южного бастиона двести лет назад, а я еще архимагов накопал, ибо даже они смертны. Вон, видишь, те скелеты, что в саркофагах из магнетита, — этих еще придется приручать, но даже если с половиной у меня дело выгорит, я стану повелителем почти сотни архимагов, а ведь во всем мире сейчас их не больше двадцати. Ваши страны истощены, армия империи уничтожена, никто больше не сможет противостоять мне, отныне я всесильный владыка, бог этого мира, и скоро я оживу по-настоящему!

— Морту, если ты бог, то все твои подданные атеисты! — Я постепенно начал оживать.

— Да, я великий бог, но и у меня есть слабости, например, личные враги. — Лич подошел к Саэне и, внезапно выхватив окровавленный стилет, ударил в бок беспомощной девушки. Я яростно зарычал и рванулся на Морту, но цепь звякнула и остановила. Не обращая на меня внимания, темный властелин взошел на пьедестал и уселся на трон. Рука лича охватила подлокотник, а губы стали выговаривать слова на неизвестном мне мелодичном языке, красоту которого даже высохшая глотка живого трупа не смогла испоганить. В подлокотнике засияла светлая искорка, от нее вытянулись щупальца белого тумана, часть которых протянулись к мешкам с маной, а остальные заскользили к древним саркофагам и обвили останки волшебников. Прямо на моих глазах кости стали покрываться призрачной плотью, которая постепенно густела, становясь более материальной.

— Вот теперь все как надо, — долетел от пьедестала ликующий голос Морту. — Моя мощь растет, Белая роза умирает, мой личный враг страдает, что еще нужно для хорошего настроения, а? Еще бы Элленор сдох, но ведь нельзя иметь сразу все, да и потом, пусть малость поживет с осознанием, что именно его жизнь питала смерть дома Белых роз, так гораздо приятнее…

Вот и сбылись твои пророчества, Лисок, но горевать даже в абсолютно безнадежной ситуации с опустошенной болью страшных утрат душой я не стану. Я орк, а потому лич исчезнет навсегда, не знаю, сколько сил и времени мне потребуется для этого, но знаю, что он обязательно перейдет в небытие, по-другому не будет. Не победить или умереть, как любят напыщенно выражаться эльфы, а уничтожить, убить врага, пусть даже умереть самому — вот сущность настоящего орка.

Не вслушиваясь больше в сипение живого трупа, я обдумывал то, что он говорил о белом кресле, меня не покидало чувство, что упущено что-то очень важное. Так, как там нас учил Себастьян, отвлечемся от эмоций и будем рассуждать хладнокровно, лич сказал: кресло пробудит его помощников, нет, не то, что говорилось еще? В случае нападения кресло защитит восседающего от любой опасности и любого темного заклинания, тоже не то. Что там дальше? Если на сидящем есть какая-нибудь порча, то включается абсолютное исцеление… стоп, абсолютное исцеление?! Эврика! Я осмотрелся, но рядом не было даже камня, нужного для моих целей, и подкованные сапоги с меня снял, и перчатки, и шлем, ворюга. Что же делать? Тут мой заметавшийся взгляд остановился на прическе эльфийки, раз ее волосы по-прежнему уложены плотно, значит, там есть заколка.

— Саэна, — обратился я к умирающей девушке, — возьми свою шпильку и метни ему в рожу.

— Зачем?

— Делай, что я говорю, хоть раз не спорь со мной!

Слабеющие пальцы девушки извлекли из прически шпильку. Недоумение эльфийки было понятно: хотя средневековый вариант одного из основных женских аксессуаров был не тонюсенькой проволочкой XXI века, а скорее этаким миниатюрным стилетом, все равно серьезно повредить личу он был не в состоянии.

Но Саэна верила мне, охнув от боли, девушка запустила шпильку в темного владыку. В броске не было ни силы, ни точности, нелепо кувыркающаяся железка почти долетела до цели, когда пьедестал окутала сверкающая сфера. Морту не соврал, кресло надежно защищало своего хозяина от любой опасности, шпилька наткнулась на сферу защиты высшего уровня, на секунду зависла в воздухе и с лязгом упала на плиты пола, переливающийся ярким сиянием пузырь стал ярче, запульсировал и начал сжиматься. Истекающая кровью эльфийка обессиленно опустилась на пол, по ее телу прошла судорога, тело девушки обмякло, а Морту захохотал.

Смерть Саэны взорвала что-то внутри меня, я не знаю, что происходило под орочьей шкурой, откуда в моем теле взялась энергия, но дикая ярость захлестнула мой разум.

— Гррау! — Утробный тигриный рык прокатился по пещере, только спустя секунду я сообразил, что это был мой голос. Избитое тело стало слушаться, скрипя всеми суставами, я поднялся с каменного пола.

— Вот и завяла еще одна Белая роза, как же тебе плохо сейчас, твоя боль дает мне радость, орк, я ее чувствую, ощущаю, мой триумф совершенен, я великий бог этого мира! — выкрикнул лич, палец уцелевшей руки живого мертвеца торжествующе вытянулся в мою сторону. — Ха-ха-ха, ты видишь мое величие, а ты — ничтожество…

Как раз когда Морту произнес эти слова, его палец коснулся сжимающейся сияющей сферы и… отвалился, фаланги сухими костяшками покатились по пьедесталу.

— Ш… што это?! — Лич ошеломленно поднес обезображенную руку к лицу.

— Вторая смерть, окончательная, — злорадным голосом проревел я, берясь за свои кандалы. — Кресло защищает сидящего от любого черного заклинания, но ты, видно, забыл, что вся твоя псевдожизнь — всего лишь заклинание темной магии, кресло сейчас спасет тебя от него. Это неизбежность, труп, от которой уже не ускользнуть.

— Не-эт! — Истерический вопль Морту хлестнул по ушам и заметался под сводами пещеры.

Пока лич завывал в стягивающейся сфере абсолютного исцеления, я занялся делом, пытаясь порвать цепь. Раздробленная рука тут же отозвалась чудовищной болью, но боль только усилила боевую ярость орка. Во мне проснулся дар и проклятие моей расы — сила берсерка, мир окутался в багровые тона, мышцы наливались злобной мощью, боль не исчезла, но отодвинулась куда-то на периферию сознания, сразу став несущественной.

Накинув несколько витков цепи на предплечье искалеченной руки и навалившись всем телом, снова рванул оковы, припадок ярости удесятерял силы. Раздался хруст ломаемой кости, моей кости, левую руку, казалось, обдало кипятком, я тут же полностью перестал ее чувствовать, но и цепь не выдержала — звон лопнувших оков показался мне чудесной музыкой.

Перед глазами плавала багровая муть, мое тело, измочаленное камнями ловушки Морту, представляло сплошной набор травм разной степени тяжести, обычно такую отбивную врачи-травматологи называют конструктором, поскольку им приходится все это собирать.

Сам не помню как, шатаясь и спотыкаясь, хромая на обе ноги, я добрался до пьедестала, каждый шаг был подвигом. Лич, скорчившись в позе эмбриона и подтянув под себя еще имеющиеся конечности, невыдержанно визжал на белом кресле, но меня сейчас интересовал только правый подлокотник с ослепительной, режущей глаза звездочкой заклинания. Оттуда продолжало изливаться сияние, наполняя плотью и жизнью останки колдунов Морту.

Мысленно поблагодарив Нию за науку, я вцепился в ручку кресла здоровой рукой, ощущения — как будто взялся за раскаленную сковородку, белая магия не для орков, как больно-то! Но, злобно скрипнув зубами, я только крепче сжал горящие пальцы. Дикая, непереносимая боль! Пальцы начали разжиматься, ну нет, мои клыки насквозь прокусили губу, я навалился на подлокотник всем телом, не позволяя горящей руке отдернуться от ручки. Шалишь, слабое тело, я сделаю так, как надо мне! Перехват управляющего контура заклинания, если хозяин уже не контролирует его — несложное волшебство второго уровня, которому нас научила водная магичка на предпоследнем уроке.