– Дай мне минуту, – хрипло отзывается Перриш. Наклоняясь к окну, он жадно вдыхает воздух, загрязненный тяжелыми металлами выхлопных газов.

– В той папке, что ты мне принесла… Лиса, там было не совсем то, что я ожидал. В итоге схема, которую я видел ранее, начала трансформироваться, всплыли на поверхность некоторые пробелы, которые не замечал, я соединил звенья и пришел к определенным умозаключениям. Я не был уверен, но не исключал возможности в причастности Итана. Я должен был заставить его действовать.

– Он мог убить меня до того, как ты явишься, – закрыв рот дрожащими, запачканными собственной кровью пальцами, жалко говорю я.

– Да. Мог, – произнес его бесстрастный голос, лишив меня чего-то важного. И на долю секунды я пожалела, что Итан не сделал это. Не убил меня. Но я заставляю себя вспомнить об Эсми, о моей дочери, и минута слабости проходит, оставляя после себя горечь и боль.

– Тебе плевать? – меня тошнит от того, как унизительно отчаянно звучит мой вопрос. Я же знаю чертов ответ.

– Ты все слышала, Лиса, – он отодвигается от окна и откидывается назад, скользнув по мне непроницаемым острым взглядом. – Что ты хочешь еще знать?

– Я тебя ненавижу, – всхлипываю я. – Что ты сделал со мной? С моей жизнью? За что?

– Я бы хотел дать тебе то, чего ты хочешь. Правда, Лиса, – небрежно пожав плечами, ответил Перриш. Он все еще выглядит разбитым и задыхающимся, чего нельзя сказать о его голосе. – Но я знаю, что однажды все станет еще хуже. Я спасаю тебя, освобождая от себя.

– Ты должен был сделать это тогда, когда я тебя просила, – с нарастающим гневом, резко бросаю я.

– Я не мог. Лиса, я эгоист, который всегда получает то, что он хочет, и ни о чем не жалеет, не испытывает сочувствия или сострадания. Гигантская партия, которую я вел всю свою осознанную жизнь, подходит к концу. Все вы – ладьи, ферзи и пешки – не более, чем фигуры, которые я перемещал с целью выиграть. Это все, чего я хотел, Лиса, все, что держало сваи моей стеклянной реальности, позволяя чувствовать себя настоящим, живым.

– Я не верю. Ты не дал мне умереть. Дважды, – возразила я, отрицая очевидное. Ему незачем мне лгать. Меня для него, вообще, не существует. Как он сказал? Не более, чем фигуры…

– Я дважды поставил тебя в ситуацию, когда ты оказалась на грани жизни и смерти, – безжалостно парировал он, и, как всегда, оказался прав.

– Зачем я тебя встретила?

– Ты не поверишь, но я задаю себе тот же самый вопрос очень часто.

– И что теперь будет?

– «Перриш Трейд» поглотит «Белл Энтерпрайз». Утром мой поверенный с командой юристов выдвинул достаточно выгодное предложение совету директоров компании. Если они примут его, то твой муж не потеряет свой пост, который так жаждал занять. У них есть всего неделя на то, чтобы принять верное решение.

– Что на второй чаше весов? Те документы, что принесла я?

– И не только. Ты должна знать кое о чем, Лиса. Это важно.

– Говори, – обхватив плечи руками, отстраненно киваю я, ощущая, как меня снова накрывает волной апатии.

– В папке было свидетельство о рождении и официальный отказ биологической матери от ребенка, – сухо сообщает Перриш.

– Ничего не понимаю, – вздрогнув, я поднимаю голову и смотрю в светлые прозрачные глаза Рэнделла. Холодные и пустые. – Корнелия отказалась от тебя?

– Не от меня, Лиса. От Нейтона. И у нас одна мать и один отец. Мы родились в один день и в один год.

– Тогда какой смысл в войне? – от потрясения я снова теряю логическую нить разговора, не могу связать факты между собой, чтобы сделать верный вывод. – Гарольд не виновен в гибели Линди и твоей матери. Нейтон тоже. Я…

– Неважно, что было причиной, Лиса. Война объявлена, и ее уже не остановить. Но, я всегда следую правилам. Я предоставил им выбор, как и всем остальным, – его слова, ровным счетом, ничего не объясняют. Я чувствую, как хаос все прочнее обосновывается в моей голове.

– Нейтон не успокоится, пока не вернет меня и Эсми, – произношу я единственное, в чем абсолютно уверена.

– Ты ошибаешься, Лиса, – не разрывая зрительного контакта, спокойно отвечает Перриш.

– Это ты ошибаешься. Я всегда знала правду. Она не твоя, – мой голос срывается. Я отвожу взгляд, не в силах смотреть на Рэнделла сейчас, но он должен знать. – Эсми дочь Нейтона.

– Ты не можешь знать наверняка, – хриплым голосом отзывается Перриш. Мне бы хотелось знать, что он чувствует сейчас. И когда я поднимаю на него взгляд, то, как обычно, вижу непроницаемую маску. Бессмысленно даже пытаться отыскать код, заглянуть за двери тюрьмы, в которую он сам себя заточил от окружающего мира.

– Но я знаю, – твердо повторяю я. – Он будет искать нас.

– Теперь ты не член семьи, а мишень, – безжалостно заявляет Рэнделл.

– Это ты сделал. Ты, – бормочу я с глухим отчаянием, закрывая ладонями лицо.

– Ты будешь счастливой, Лиса, – произносит с обманчивой мягкостью в голосе, на которую я купилась когда-то.

– Однажды я уже это слышала, и смотри, где мы оказались сейчас? – опустив ладони, я смотрю на него сквозь пелену слез.

– На пороге нового счастья, – тихо, но твердо отвечает он. – Жизнь циклична. Ты прошла через захватывающее приключения и осталась жива. Есть повод для радости, не так ли?

– Ты это сейчас серьезно? – от злости мне хочется кричать, вцепиться ногтями в его лицо. Вырвать пустое сердце из груди и вышвырнуть в открытое окно. Но я продолжаю смотреть на него… и слушать. Кто ты, мать твою, Рэнделл Перриш?

– Абсолютно серьезно, Лиса, – протянув руку, он проводит подушечками пальцев по длинному порезу на моей ключице, размазывая кровь вокруг раны. Я делаю то, за что мне потом будет стыдно, то, чего я никогда не смогу себе простить и постараюсь стереть из памяти. Я хватаю его ладонь и прижимаюсь к ней щекой, чувствуя себя брошенным щенком, который умоляет о ласке своего хозяина.

– Ты не можешь полететь со мной? – шепотом спрашиваю я, зажмурив глаза и слушая, как бешеный пульс колотится в ушах.

– А ты этого хочешь? – я чувствую, как он прикасается к моим волосам… или мне просто кажется.

– А ты?

– Хочу. Но ответ – нет. Я не полечу. Я не переживу полет, и у меня есть в Кливленде незаконченные дела.

– Ты тоже можешь быть счастливым! Забудь о своих целях и стратегиях, забудь о Розариуме, продай все к черту и просто будь счастливым!

– Ты не понимаешь… – с едва уловимой иронией отвечает Перриш.

– Так объясни мне, – прошу я.

– Ты правда хочешь послушать?

– Да! – я поднимаю голову, глядя в непроницаемое лицо Рэнделла. Он убирает руку с моих волос, и откинувшись на сидении, подносит к губам сигарету, чиркнув зажигалкой.