Если чему и научила меня моя непростая безумная жизнь, полная взлетов и падений – так это не сваливать вину на других, и извлекать выгоды из полученного опыта. Все, что мы делаем, каждый наш шаг в ту или иную сторону, правильный или нет, рискованный или продиктованный выгодой, здравым смыслом или импульсом – исключительно наш выбор, и только нам нести за него ответственность.

Мы должны уметь ценить то, что имеем и быть благодарными за каждую секунду счастья, что нам дана… и боли, и страданий, потому что они необходимы, чтобы мы учились и становились сильнее. Человеку не дается испытаний больше, чем он способен выдержать. Прописная истина, но такая верная. Нужно только запастись терпением и верить в собственные силы. Не искать того, кто примет решение за тебя или направит. В этом мире очень мало людей, способных оказать безвозмездную и искреннюю помощь. Мы обязаны рассчитывать только на себя и свои возможности, даже если кажется, что весь мир против нас. Я всегда искала легкий путь, вместо того, чтобы принимать собственные взвешенные решения и сражаться, сражаться каждый день за свое будущее, не жалея времени и сил. Тяжело признавать собственное несовершенство, слабость, глупость, инфантильность и посредственность, но это единственный способ не застрять в состоянии застоя, пустоты, не стать жертвой более умелого манипулятора, который под видом протянутой руки помощи, с легкостью столкнет в пропасть.

Обхватив колени руками, я опустила голову, глядя, как брызги, разбивающихся о берег волн, летят на подол моего длинного бледно-голубого сарафана. Широкие поля шляпы надежно защищают от палящих лучей, а свежий ветер, подувающий с океана, остужает разгоряченное полуденным солнцем тело. Закрыв глаза, я слушаю умиротворяющий шепот волн, и вдыхаю чистый соленый воздух полной грудью.

Счастливой стать легко. Стоит только захотеть. Счастье имеет множество обличий, его можно найти даже в мелочах. Нужно только снизить планку требований. Скажете, легко рассуждать, когда на твоих счетах чужие миллионы. И вы правы. Но я сейчас говорю не о финансовых благах, а о маленьком океане покоя, которые мы должны позволять себе впускать в свое сердце, находить для него время.

– Мама, смотри. Смотри, как я умею! – радостно кричит Эсми. Я поднимаю голову, и смотрю, как дочка бросается в голубоватую прозрачную воду и быстро гребет руками навстречу Анне, которая страхует ее, вытянув руки. – Я научилась. Сама! Сама! – и я смеюсь, заражаясь ее триумфом. Встаю, стряхнув с подола песок и, задрав юбку, бегу к ним.

Счастливой стать легко. Стоит только по-настоящему захотеть…

* * *

– Почему ты не спишь? – вздрогнув от неожиданности, я обернулась и увидела Анну, поднимающуюся на открытую веранду, с которой открывается захватывающий вид на бушующий океан. К вечеру поднялся ветер, став причиной шторма, первого за все время, что мы провели на райском острове. Я не могла пропустить это дикое и завораживающее зрелище. Черные высокие волны с диким воем обрушивались на берег, разбиваясь с громким всплеском, лениво отползая назад, чтобы собрать силы для следующего залпа.

– Не могу себя заставить, – отозвалась я, опираясь локтями на перила. Порыв сильного ветра ударил в лицо, оставив привкус соли на губах.

– Не знаю, когда смогу привыкнуть к этому, – выдохнула Анна, вставая рядом со мной. – Не думаю, что нам понравится здесь, когда начнется сезон дождей, – добавила она со свойственным ей реализмом.

– Брось, Анна. Даже в раю случаются грозы, – улыбнулась я, задумчиво наблюдая за буйством стихии. – Я уже легла спать, но Эсми меня разбудила.

– Да, я слышала, как она заплакала. Кошмар? – поинтересовалась Анна.

– Если можно его так назвать. Она напугала меня.

– Что случилось?

Я пожала плечами, поворачиваясь спиной к океану, скользнув взглядом по белоснежным стенам виллы, которую я так и не научилась называть своим домом.

– Эсми разбудила меня с криком, что мы должны уехать, – напряженно произнесла я, чувствуя, как меня охватывает легкий озноб.

– Детям снятся кошмары, это нормально, – пожала плечами Анна. – Переезд и разлука с отцом – непростая ситуация для ребенка.

– Она сказала еще кое-что странное. Сказала, что папа скоро приедет за ней.

– Лиса, ты уже сама все объяснила. Эсми скучает по Нейтону. Или ты имеешь в виду Рэнделла? – ее проницательный взгляд заставил меня горько улыбнуться.

– Ему бы этого хотелось. Я уверена. Но отец Эсми – Нейтон. Я всегда это знала и чувствовала. Перришу удалось заставить меня сомневаться, и когда он сказал, что он и Нейтон рождены одной матерью, все встало на свои места.

– Тогда почему ты выглядишь такой встревоженной?

– Почему сны об отце пугают Эсми?

– Тебе не стоит переживать по мелочам, Лиса. Ты же знаешь, что у твоей дочери богатое воображение. Ее психика подстраивается под новые условия, и, конечно, сейчас Эсми находится в состоянии стресса. Кошмары – это лишь побочное явление. Со временем все наладится.

– Ты думаешь? – с надеждой спросила я.

– Я уверена, – мягко улыбнулась Анна, коснувшись моего плеча.

– Почему ты работаешь на него? – внезапно задаю я вопрос, который мы никогда не обсуждали вслух с того момента, как я узнала о том, что как только Анна Мортелл устроилась няней в наш дом, она была глазами и ушами Рэнделла Перриша.

– Больше нет. Мы обе свободны, – натянуто улыбнулась она, пряча руки в карманах длинного свободного свитера. – Но я отвечу, Лиса. Каждый из нас встретил Перриша в сложный период своей жизни. Отсутствие веры, цели, надежды, нежелание понимать себя и самостоятельно искать выход, отрицание выбора, который, как он утверждает, есть всегда, низкая самооценка, нестабильные моральные устои или их отсутствие, слабохарактерность, страх перед будущим – это те причины, которые первыми приходят в голову. В нем есть то, что пугает и одновременно завораживает, ставит в тупик, и вызывает желание выяснить, что же не так с этим парнем, как ему удается так хорошо понимать меня и мои желания.

– Да, мне это знакомо, – отводя взгляд в сторону, тихо говорю я. – Он играет на наших слабостях, вызывая обманчивое ощущение его несокрушимого влияния. А может быть, ему удается так ловко манипулировать нами, потому что он такой же? Такой же, как мы? Но ему, в отличии от нас, удалось найти выход, разобраться в себе? Или все гораздо банальнее? И он сумасшедший, а мы, наделяя его сверхспособностями, ищем оправдания тому, что позволили ему управлять нами.

– Я никогда о таком не задумывалась, но ты права, иногда его воздействие на людей действительно кажется сверхъестественным. Я кое-что узнавала о его матери, но удалась выяснить совсем немного. Она была такое же странной женщиной, которой причисляли мистические способности.

– Возможно, так и было, – вздохнув, отвечаю я. – Кроме самого Рэнделла, никто не знает, кем была Корнелия Перриш. И кем является он сам.

– Пойдем в дом. Простынешь. Ветер холодный и пронизывающий.