Стороны расползлись по углам, зализывая раны.

И после этого бандеровцы и прибалты перешли на сторонуМарселя – в борьбе против поднимающих голову сук. Возник вооруженныйнейтралитет: суки все прибывали – с каждым этапом их становилось все больше(поговаривали даже, что ожидается этап, целиком состоящий из сук), но пока онине могли противостоять «альянсу».

А осенью произошло нечто, погнавшее событие таким аллюром,что волосы вставали дыбом: у речного причала неподалеку от лагеря затонулабаржа с мукой...

Но сначала несколько слов о «сауне», точнее – о том «клубе»,который зеки устроили в помещении вошебойки. Сказать о нем надо, потому чтоесли б не «клуб», еще неизвестно, как все повернулось бы.

Статус сауны среди контингента резко изменился, когда сюдастал захаживать Профессор. Информационный голод в лагере, надо сказать, былжуткий – минимум газет и журналов, практически никаких вестей с Большой Земли,в бараках темы для разговора одни и те же: жрачка и бабы, так что сюда заходилипоговорить об отвлеченном.

Положение изменилось, когда на огонек заглянул Профессор –настоящий профессор истории, дедушка умный, начитанный и безобидный, такжемающийся отсутствием пищи для ума. (Угодил он в лагерь вообще по смехотворномуповоду: кто-то из Ленинградского университета написал на него анонимку – мол,дед является агентом ассиро-вавилонской разведки – той самой, которая сгинулавот уже две тыщи лет тому назад. Кто знает, возможно, неизвестный доброжелательпросто пошутил. Однако профессора арестовали, и на первом же допросе он во всемсознался – полагая, что уж суд-то разберется. Суд разобрался, к «вышке» неприговорил, но влепил пятнашку. Так, на всякий случай.)

С появлением Профессора все и завертелось. Язык у него былподвешен как надо, фактов и фактиков из истории он знал множество, умел податьих так, что слушали – начиная от интеллигенции и заканчивая простой шпаной –раскрыв рты. И простая комната отдыха со временем превратилась винтеллектуальный исторический клуб. Спартак сидел у себя в закутке, время отвремени подбрасывал уголек в топку и тоже слушал, в диспутах участия непринимая.

Вообще, Профессор, как оказалось, принадлежал к тем ученым,которые официальную историю не столько отвергают, сколько глядят на нее свеличайшим подозрением. Например, он всерьез уверял, что гнуснопрославленныйимператор Калигула, сын полководца Германика, вовсе не был таким монстром,каким его привыкли считать. Наоборот – это был милейший юноша, с учетом,конечно, своего времени. А виноват в очернительстве Калигулы некто Гай СветонийТранквилл, сын простого легионера и сволочь от литературы, который тысячувосемьсот лет назад накропал книжонку «О жизни цезарей». И что характерно,Калигулу-то он в глаза не видел по причине возраста, а в популярном до сих порсвоем сочинении опирался исключительно на сомнительные слухи и не менеесомнительные записи. В реальности же «убивец» Калигула миловал преступниковнаправо и налево, «сексуальный маньяк» Калигула разгромил «спинтиев» –любимчиков Тиберия, секту, возводящую в культ отвратительные половыеизвращения...

Когда же Профессор узнал, что командира вошебойки-саунызовут Спартак и, более того, отец Спартака тоже был историком, то немедляпризвал Котляревского пред свои очи, усадил рядом, приобнял за плечи и тут жевыдал очередную байку – на этот раз про Спартака-гладиатора:

– А можете ли вы, юноша, ответить, почему ваш тезка и егосподвижники не уходили из Италии, все время кружили по ней? Ведь если бы тотСпартак действительно был фракийцем, что мешало ему уйти в родную Фракию?

Спартак как-то над этим вопросом не задумывался.

– Он же хотел типа власть в Италии свергнуть и простой народосвободить, – несмело подал голос кто-то из слушателей.

Спартак обернулся и малость прибалдел.

Реплику подал вовсе не музейный и антикварный вор Галера,человек образованный и умный, мечтающий со временем открыть из натыренногоофигительную галерею искусств. Нет, насчет освобождения Италии ляпнул «польскийвор» Юзек, малый недалекий, но, что называется, без падлы. («Польский» не в томсмысле, что был поляком – был он наполовину западный украинец, наполовинубелорус; «польскими» принято было называть блатных, которые влились в братскуюуголовную семью советских народов после присоединения в тридцать девятом –сороковом годах новых территорий.) Интересно, откуда он мог про Спартаказнать?..

Профессор махнул ладошкой:

– Это вы, милейший, Джованьоли начитались. А писал онсвоего «Спартака» исключительно как книжку пропагандистскую, народно-, таксказать, освободительную и конъюктурную – недаром ее сам Гарибальди хвалил...Нет, дорогие мои, все сложнее. Я подозреваю, что настоящий Спартак родилсяполноправным гражданином Рима, но в наказание за что-то был обречен статьгладиатором. А гладиаторы тогда, прошу заметить, были не просто спортсмены,отнюдь, – они были живыми покойниками, поскольку на самом делегладиаторские бои являлись своего рода жертвоприношением римским богам...

Профессор продолжал вещать, и его слушали, затаив дыхание.Даже не курил никто.

Спартак мельком огляделся. Народу набилось человекпятнадцать, причем из совершенно разных, так сказать, слоев лагерного общества.С бору по сосенке.

Вот Клык – мелкий, в общем-то, воришка, но уверенной дорогойидущий по стопам Марселя. Вот и Федор-Танкист, и даже настоящий священник покличке, естественно, Поп – на него какой-то дьячок накропал донос. Чуть поодальустроились «поляк» Юзек и его протеже Стась – настоящий бандеровец, там сиделиГеолог (всамделишный, главный геолог экспедиции: открыл богатое месторождение,но вместе с другим начальством его объем утаил – чтобы, отщипывая «план сперевыполнением», быть постоянно лучшими. Сидел он за контрреволюционныйсаботаж). Были здесь и поминавшийся Литовец, предводитель прибалтов, инесчастный чекист Голуб, и Одессит – утверждавший, что лично взимал дань сконтрабандистов для самого Бени Крика...

Остальных Спартак не знал, но единение, с которым урки,политические и прочие зеки внимали Профессору, было прямо-такисюрреалистическим. И волк, и агнец на водопое истории, мать вашу...

– Интересно тогда, почему тезка проиграл? – спросилСпартак, когда Профессор закончил.

– Историческая предопределенность, – развел руками тот.

– Брехня! – вскинулся с места Одессит. – Если поуму действовать, то любую предопределенность сломать можно!

Профессор прищурился:

– И как вы это понимаете – по уму?..

Так все и началось. Спартак и сам не заметил, как втянулся.Практически каждую ночь все лето и начало осени «клуб» собирался в «сауне» иустраивал что-то типа штабных игр. Под предводительством Профессора рисовалиськарты Римской империи, из сучков и камушков изготавливались легионы восставшихи войска римлян. Зеки, позабыв сон и еду, азартно передислоцировались, нападалии отступали, брали противника в кольцо и наносили сокрушительные удары.