Это было несерьёзно, Таргус потерял интерес к ходу сражения, где стрелки отступили между штурмовыми колоннами, а те столкнулись с местами разреженной линией атакующего построения османов. Гренадёры двух легионов, как наиболее тяжело и качественно экипированные, быстро пробили две бреши, которые начали развивать соседние когорты. Строй был прорван, среди паникующих осман началась ожесточённая свалка, где каждый жаждал спастись и отвернуть от острых и длинных легионерских штыков.

Голову капитаны когорт не теряли, планомерно развивали достигнутые прорывы и педантично истребляли османских верноподданных, уничтожая оторванные от остальных части по отдельности, создавая в нужных местах скоординированное с остальными усиленное давление.

Кавалерия османов оказалась не так верна султану, как ему казалось, потому что когда стало понятно, что пехоте крышка, подразделение за подразделением смылась с поля боя.

Таргус с любопытством энтомолога посмотрел на ставку командования противника: там творился хаос, османы воевали друг с другом, янычары прямо сейчас дорубали каких-то вооружённых знатных персонажей в дорогих халатах и чалмах.

Резерв вводить не пришлось, панически бегущих османов догоняли пули Несслера и палаши эквитов-ауксилариев.

Уже спустившись со своей командирской башенки, Таргус сел на пони и поехал в каструм. Здесь нет случайных людей и все знают, что надо делать дальше. Раненых османов заколют штыками, освободят от ценностей и сложат в одну большую кучу на холме с отличным видом на Софию, ценности и оружие перенесут в каструм, своих убитых похоронят, а раненых перенесут из полевого госпиталя в каструм. Всё как всегда. Таргус не считал себя нужным в этой рутине.

//Османская империя, г. Эдирне, 17 июня 1738 года//

– Кайзер велел передать, чтобы вы, Ваше Светлейшее Высокородие, вели себя на переговорах с османами максимально жёстко, – вещал уполномоченный посол от Карла VI, Людвиг фон Массов. – Помните, что вы говорите от лица всей Священной Римской империей.

Таргус болезненно поморщился, когда посол произнёс «Священной Римской империей».

Каструм Таргус от легионов освободил, так как считал свою работу на Балканах законченной, поэтому его заняли австрийские войска, посчитав отличным местом для временной дислокации.

Армия османов рассеяна, бежавшие больше не являются солдатами, их уже практически невозможно собрать по окрестностям, так как они очень хорошо прятались в горах и лесах, не желая больше участвовать в мясорубках наподобие пережитых.

Таргус тщательно потери противника: погибло 29599 человек, плюс минус пятеро. Холм у Софии стал выше из-за сложенных на нём тел, это была тяжёлая работа для участвовавших в битве легионеров, но Таргус не жалел их напрасно: жизнь – это тяжёлая борьба, во время которой иногда случается дерьмо. Сегодняшняя битва – это расхолаживающая ерунда, которая отняла у легиона всего 2813 жизней, поэтому Таргус устроил им практику по переноске трупов. А утром он провёл торжественную присягу, в ходе которой вручил аквилы и сигнумы.

IV легион теперь называется «Виктрикс», то есть «Победоносный», а V легион получил название – «Фирма», то есть «Стойкий». На самом деле, названия не имеют особого значения для Таргуса, но для боевого духа легионеров это имеет существенное значение.

– Я знаю, как разговаривать с людьми, – недобрым взглядом посмотрел Таргус на посла. – И не собираюсь выслушивать от непонятных послов, прибывших уже серьёзно после битвы, указания, как мне надо вести себя на переговорах.

Посол, судя по приоткрывшемуся рту и изменившейся мимике, явно хотел сказать что-то этакое, ставящее на место всяких сопляков, но дипломатично сдержал слова при себе, напомнив себе, кто перед ним стоит.

– Вот и хорошо, – криво усмехнулся Таргус.

Султан велел своему наместнику вести переговоры только с ним, а не с какими-то представителями кайзера, поэтому сразу отправиться домой не удалось.

Таргус же испытывал разочарование от того, что османы оказались так слабы и высказывание уважения от султана его нисколько не трогало. Но оно сильно задевало посла кайзера, который приехал специально для того, чтобы вести мирные переговоры.

Кайзер рассчитывает получить небольшой кусок Балкан и большую денежную контрибуцию или один большой кусок Балкан. Он передал инструкции по переговорам в письме, пришедшем два дня назад, но почему-то всё равно прислал этого посла, который раздражает Таргуса.

В Эдирне Таргус прибыл с пятью когортами, для обеспечения безопасности города, а бейлербей Санжар Али-паша приехал с двумя тысячами янычар, как бы обозначая, что не планирует никаких фокусов и переговоры действительно мирные.

Таргус вошёл во дворец бейлербея в сопровождении гренадёров первой когорты, достиг зала для приёмов и уселся в одно из кресел.

Бейлербей прибыл спустя десять минут, выдержав марку на правах хозяина.

Выскочил какой-то слуга, громко объявивший бейлербея со всеми его титулами.

– У меня нет ни времени, ни желания разводить формальности, – устало вздохнул Таргус. – Вы знаете кто я, а я знаю кто вы. Мы уже имели несколько совместных дел, насколько вы можете помнить.

– Да, разумеется, – заулыбался бейлербей. – Ваш представитель… Фридрих Бергхольц-эфенди.

– Именно, – кивнул Таргус. – Я не буду ходить вокруг да около: кайзер хочет себе Боснию, Герцеговину и переход Валахии под австрийский протекторат. Или же, он хочет себе Боснию и Герцеговину, а также два миллиона рейхсталеров. В ином случае война продолжается и заканчивается взятием мною Константинополя. Я бы не хотел до этого доводить, ведь тогда придётся привести сюда ещё два легиона, а это будет шестьдесят тысяч злых легионеров, которым я прикажу вырезать всех встреченных османов, ведь они не верят в господа-бога нашего Юпитера…

Бейлербей Санжар Али-паша поперхнулся воздухом и выпучив глаза закашлялся.

– Про последнее я шучу, – улыбнулся Таргус. – Резать османов они будут только потому, что я так им приказал. Вообще, у меня некоторое время, из-за того, что я вынужден был пойти на поводу у кайзера, было настолько плохое настроение, что я всерьёз раздумывал над дачей приказа о полном опустошении Балкан. Всех встреченных вырезать, города оцеплять и опустошать от жизни. Мои легионы способны на такое. Подумайте над моими словами и поговорите с султаном. Если он не захочет отдать эти земли и решит продолжить войну, то он будет сражаться за опустошённую и выжженную землю и трупы своих подданных, это моё слово.

– Ты же ребёнок… – бейлербей неверяще смотрел на Таргуса. – Как может быть такое?.. Как такое может делать ребёнок?..

– Finis sanctiflcat media[39], – усмехнулся Таргус.

//Курфюршество Шлезвиг, г. Александриненсбург, 8 сентября 1738 года//