Нам приходилось и защищаться. Просвистел по нисходящей отправленный греками мяч, и я попытался выбить его головой на угловой. Вечер обещал стать непростым, даже несмотря на то, что болельщики на «Энфилде» взревели, поддерживая нас и вновь и вновь запевая песню. В первые двадцать минут мы были близки к тому, чтобы забить, когда передача Хаби Алонсо со стандарта была выполнена так безупречно, что мне оставалось лишь выставить пятку и отправить мяч к воротам. Я уже поднял руки, собираясь праздновать, когда увидел, как желто-красный мяч ударился о штангу. Мы были так близки к тому, чтобы в начале матча забить гол, который был нам так нужен. На 26-й минуте греки, одетые в черые футболки, заработали штрафной удар прямо от нашей линии штрафной. Шестеро из нас выстроились в стенке, а трое других – поближе, а наш вратарь, Крис Киркланд, кричал нам, чтобы мы держались плотнее. Ривалдо изготовился, чтобы выполнить удар. За двадцать пять минут матча выдающийся бразилец мало что сделал, совсем не так, как три года назад, когда, играя за «Барселону», он наводил ужас на меня и на «Ливерпуль». В 2001 году мы не могли подобраться к нему, и «Барселона» выиграла 3:1 на «Энфилде». Играя за «Олимпиакос», он стал на три года старше, но все же мы, казалось, были беспомощны, когда он в два шага, левой ногой перебросил мяч через стенку. 1:0 в пользу «Олимпиакоса».

Кирклэнд рвал и метал. Но я ему устроил выволочку за то, что он позволил мячу со штрафного удара залететь в ворота по центру. Он потерял позицию. Кирки был виноват. Еще я получил предупреждение за то, что в досаде пнул по мячу. В следующем матче я участвовать не буду, и казалось, мы уже вылетели из соревнований. Теперь, чтобы вызволить себя из этой ситуации, нам нужны были три гола.

В перерыве Рафа был поразительно спокоен. Он лишь достал белую доску, сделал несколько тактических изменений и сказал простые, вполне понятные слова:

– Джими [Траоре] уходит. Флоран [Синама-Понголь] выходит. Трое позади. Не теряйте мужества. Никаких ошибок. Давайте попробуем. У нас 45 минут, чтобы остаться в Европе. Идите и покажите мне, насколько сильно вы хотите этого. Идите и покажите это своим фанатам.

Минуты две во втором тайме мы чувствовали воодушевление. Внесенные Рафой изменения были эффективны. Харри Кьюэлл бросился по левому флангу и сделал передачу вдоль ворот. Синама-Понголь слегка подтолкнул мяч в сетку, вбежав в ворота, чтобы подобрать мяч, и помчался назад к центральной линии поля. Рафа не праздновал. Он лишь демонстративно посмотрел на часы. У нас оставалось 43 минуты, чтобы забить еще два раза. Звучит просто, но это было чертовски трудно. Мы разыграли комбинацию с Кьюэллом и Милошем Барошом, и когда мяч по дуге полетел в моем направлении, я с полулету забил. Он проскочил под скорчившимся греческим голкипером и прямо в ворота, но уже прозвучал свисток. Мой гол, который мог бы сравнять счет, не был засчитан, потому что Барош грубо сыграл в отношении Габриэля Шюррера. Я в отчаянии обхватил голову руками. Я вновь и вновь думал: «Станет ли этот день нашим? Станет ли он нашим?»

У обеих команд были шансы, но после 80 минут все еще было 1:1. В оставшиеся десять минут нам нужно было забить еще два гола. Спустя минуту мы заработали штрафной удар. Выполнял Хаби Алонсо, а Кьюэлл упал. Мы требовали пенальти, но нашу просьбу проигнорировали – мяч отскочил на Синама-Понголя. Он выполнил передачу, но удар головой Нуньеса Никополидис отбил руками – зато мяч попал прямиком к Нейлу Меллору. Меллор, очередная замена, выполненная Рафой, отправил мяч в ворота. Он был на поле менее трех минут. 2:1 в пользу «Ливерпуля». Трибуны «Энфилда» колыхались и ревели. Мы совершили череду причудливых празднований. Мы подбегали друг к другу и с криками так стремительно хлопали ладонями о ладони товарищей, что руки, казалось, горели. Так мы экономили время, мчась на свою половину поля, чтобы продолжить игру. Рафа не праздновал. Стоя на боковой линии, он лишь снова посмотрел на часы, словно его холодный мозг бесстрастно высчитывал количество секунд, оставшихся, чтобы «Энфилд» разразился еще большей вакханалией.

Все, что я знал, так это то, что у нас девять минут, чтобы забить гол, который сохранит нас в Лиге чемпионов. Ожидая, пока «Олимпиакос» вновь разведут с центра поля, мы были скованы напряжением. Они пытались тянуть время и выиграть еще несколько секунд. Мы с Каррой, перекрикивая шум трибун, отчаянно пытались собрать команду, упрашивая их сохранять спокойствие. Победа все еще была возможна. Прошло еще пять минут. Мы с Кьюэллом обменялись пасами, и я отдал поперечную передачу. Казалось, момент был голевым. Меллор упал, и мы вновь потребовали пенальти. Пенальти не было. На часах оставалось четыре минуты. Четыре минуты, чтобы спасти положение. Карра пошел в нападение. Мяч был в его ногах. Карра повел мяч. Это доказывало, какое им владело отчаяние. Мы были готовы предпринять что угодно, но даже я глазам не поверил, когда затем Карра выполнил поворот Кройфа, прокинул мяч назад, а потом повернулся на 180 градусов, чтобы на краю их штрафной снова повернуться назад.

Я был в середине поля, в тридцати метрах от их ворот. Я высоко поднял руки в надежде, что Карра, возможно, увидит меня с этого расстояния. Карра же выполнил умный, короткий удар на Меллора. Едва Меллор начал прыжок, я ринулся к нему.

– Скинь на меня! Скинь на меня! – вопил я.

Меллор услышал меня. И увидел. Меллор твердым, но мастерски смягченным ударом головой перенаправил мяч в моем направлении. Мяч отскочил, а затем лениво полетел ко мне. Снаряд был готов вновь отскочить, когда, подбежав на всей скорости, я с лету выполнил удар. Развернув корпус, чтобы добиться правильного угла и поместить вес всего тела позади мяча, я выполнил безупречный удар с 25 ярдов.

Это был потрясающий удар. Совершенно чудесный удар, который навсегда изменит мою жизнь. Желто-красный мяч Лиги чемпионов полетел стрелой, словно огромная ракета, в правый угол ворот со стороны Копа. Бум!

Я побежал к фанатской трибуне, потрясая от радости кулаками, в исступлении синхронно двигая руками и ногами. Я мчался к нашим болельщикам. Они бесновались. Я со всей силы рассек кулаком воздух, а потом, как безумный, стал обеими руками показывать на одного из фанатов, который, казалось, сейчас лопнет от радости. Он вытянул руку, а я продолжал бежать к нему. Я думал: «Вот он я…»

Я летел к толпе на трибунах, а за мной со всех ног мчались мои товарищи. Фанаты «Ливерпуля», повскакав со своих мест, мчались ко мне, волнами прокатываясь по Копу. «Да, я с вами, – думал я, пока все эти лица устремлялись ко мне. – Я – один из вас. Я, черт возьми, остаюсь…»

Толпа попросту поглотила меня. Вскоре я потерялся в центре этого ревущего от радости красного моря. Тот мальчишка шести с половиной лет, которого наповал сразил хет-трик, что Ян Молби оформил с пенальти в захватывающем матче на турнире Кубка Литтлвудс, ни за что не поверил бы, что с ним случится через 18 лет. Мне приходилось смотреть этот гол «Олимпиакосу» вновь и вновь, раз за разом, год за годом, на вечерах присуждения наград и ужинах, посвященных каким-нибудь событиями. Я живо помню всю последовательность событий. С фланга прилетела поперечная передача Карры. Там был Меллор, и я понимал, что единственное, что ему остается попробовать, – сбросить мяч. Если Меллор хотя бы стоял спиной к воротам, он бы непременно сделал это. Его технические возможности довольно ограниченны, зато он отлично забивает из штрафной и завершает атаки. Единственный вопрос, который в то время крутился у меня в голове, был: получится ли у Меллора? У него получилось, и, когда мяч отскочил ко мне, я понял, что если выберу правильное положение корпуса и пробью чисто, то смогу попасть по воротам. Забить этот мяч все же оказалось непросто, но я подхватил его, будто во сне. Едва только мяч отскочил от ноги, я уже знал по касанию, что попаду. Удар был такой мягкий, словно в гольфе, когда ты направляешь мяч, даже не чувствуя его. Это был очень-очень важный гол и для меня, и для клуба.