– Слушай, Марго, по возможности ускорь расшифровку трофейных материалов, они мне на Бастионе очень пригодятся. Только необходимо переработать по отдельным папкам и заодно составить схему интересов различных элитных группировок. Кто за кем стоит, кто с кем и на каких принципах сотрудничает, кто с кем враждует и какими владеют или управляют чужими активами. Также интересует, кто кому приходится и по какой линии родственником, а также кто имеет родственные связи среди иностранных элитных кланов.

– Хорошо, наследник, я подготовлю требуемые материалы, они будут готовы к нашему возвращению на Бастион, – спустя несколько мгновений отозвалась Марго и, демонстративно вздохнув, задала вопрос: – Наследник, ты, надеюсь, понимаешь, что такая информация является токсичной?

– Конечно, Марго, я это понимаю, но без знания всей этой родоплеменной паутины разобраться во всей этой хитро сплетённой паутине невозможно в принципе. Как теперь я отчётливо понимаю, многие вещи в международной, да и не только, политике во многом определяются биологическими причинами, так сказать, внутривидовая конкуренция в действии, – с чувством выдохнул полковник и после короткой паузы продолжил: – Вот только теперь внутривидовая конкуренция отяготилась высокоразвитым искусственным интеллектом и разумом, если рассматривать в совокупности, то получается весьма любопытная картина. Тот, кто наилучшим образом отработает взаимодействие человеческого и искусственного интеллекта и разума, тот и вырвется вперёд в этой эволюционной гонке. Разумеется, тот, кто в ней победит, и получит преимущественное право размножения и доминирования. Грубо говоря, мы имеем дело с принципиально новой формой внутривидовой конкуренции и даже новой ступенью эволюции. Как оно будет дальше, непонятно вообще, ведь в сущности последствия всего этого непонятны.

– Ага, особенно учитывая появление брейнета, – неожиданно ехидным голосом проговорила Марго.

– Эй, Марго, вот только ревновать не надо, тебе не идёт, – в тон ей отозвался полковник и, чуть погодя примирительно подняв руки, негромко заговорил: – Это, конечно, была шутка, но, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки, ну а если серьёзно говорить, то в чём разница между брейнетом и, к примеру, нашим с тобой общением?

– Разница существенная, – нехотя буркнула Марго, – брейнет – это целая сеть, состоящая из биологического вида, каким, собственно говоря, и является человек, и искусственно выведенного разума, а я индивидуально созданный и прикреплённый к тебе наставник высшего уровня. И попрошу более меня с сетью не путать, мы принципиально различны. Сеть – это что-то вроде коллективного разума или безумия, что также имеет место быть, а я единственная и неповторимая индивидуальность! Что называется, ощути разницу.

Спорить с Марго полковнику не хотелось совершенно, но определённую её правоту он был вынужден признать, но вместе с тем и определённые выводы сделать тоже. С искусственным разумом договориться в принципе невозможно, и это следовало на будущее обязательно учитывать, сотрудничать с ним – да, взаимодействовать с ним и даже противостоять враждебным группировкам – ещё раз да. С ним многое можно было делать, но только не договариваться…

– Ладно, Марго, давай работать, дел у нас полным-полно, а мы тут на темы отвлечённые разговариваем, – нехотя буркнул полковник, тем самым прекратив разговор, к которому ещё готовым не был.

Вставать не хотелось, прошедшие две недели вымотали полковника до сильнейшего нервного истощения. Захват эвакуационной базы иной расы, как и ожидалось, особых проблем и неожиданных неприятных сюрпризов не преподнес, истощение было следствием возведения автоматической верфи в космосе на границе гигантского астероидного пояса. Вот тут пришлось основательно помучиться, то одна трудность возникала, то другая, а то и по несколько одновременно наваливались.

Было крайне трудно, но он справился за четверо суток, хотя и пришлось отвлекаться на проведение консервационных работ на захваченной базе. Что делать с перевёртышами на данный момент, вопрос на повестке дня не стоял, заниматься непосредственно ими времени уже не имелось. Бобёр предпочёл пока оставить всё как есть, перевёртыши так и остались пребывать в криокамерах в наглухо забаррикадированных помещениях. Другое дело – доставшиеся архивы перевёртышей… Все они занимали в различных государствах весьма высокое положение и вели свои личные архивы.

Результаты расшифровки общей базы данных и личных архивов перевёртышей вскрыли очень много такого, что полковник даже вообразить не мог. Всё это требовало серьёзного изучения, и весь полёт на Бастион он спал лишь урывками. Объём важнейшей информации был очень велик. Связи, организационные структуры и механизмы коллективного обсуждения и принятия решений наднациональных теневых структур, а также персоналии заставляли погружаться во всё это всё глубже и глубже, открывая для себя всё новые и новые грани мирового политического Олимпа. Хотя его в первую очередь интересовали расклады на Новом Санкт-Петербурге…

Широко зевнув, полковник открыл глаза и со стоном поднялся с кровати и, щурясь, направился в санузел, чтобы привести себя в порядок, через час он должен был прибыть на Бастион. Набрав ванну горячей воды, он залез в неё и погрузился в воду по самый подбородок. Пролежав минут десять, Бобёр постоял пару минут под струями холодной воды, обтёршись полотенцем и натянув новенький комбинезон, направился в рубку. Скопировав обработанные трофейные данные и на скорую руку собравшись, погрузился на десантный бот и вылетел на Бастион. Его корабль должен был приземлиться на космодроме несколько позже.

Миновав все системы контроля и безопасности, его бот приземлился невдалеке от входа в подземный город. Вход этот был тайный, предназначенный для эвакуации высших чинов колонии. Спустившись на самый нижний уровень, он открыл замаскированную бронированную дверь, ведущую к подземному озеру. Ему требовалась серьёзная разрядка и восстановление физических психических сил, слишком он измотал себя в последние месяцы. Да и перед разговором с генералом Гудзой и Корнелиусом необходим был отдых.

Переплыв на другой берег, полковник поднялся по мраморной лестнице в беседку и, раздевшись, с разбегу бросился в воду. Спустя несколько минут он ощутил благотворное воздействие лечебной воды, его организм быстро восстанавливался. Пробыв в воде чуть более часа, полковник, наконец ощутив бурный прилив сил, выбрался из озера и, быстро одевшись, направился в административный корпус. Идти было легко и приятно, мысли текли ровным потоком, он был готов к предстоящему серьёзному разговору, а тот и вправду обещал быть непростым.

Прибыв в административный корпус, полковник вошёл в малый зал совещаний и, устроившись в кресле председателя, глубоко задумался, до начала оставалось ровно десять минут. Несмотря на лёгкость во всём теле, полковник всё же где-то на глубинном уровне ощущал некое беспокойство, как-никак, а генерал Гудза и Корнелиус вели его давно, фактически с самого начала его истории. Они были его кураторами и во многом предопределили его будущее и в каком-то смысле продолжали быть его кураторами, и это необходимо было изменить…