— Шейхи, у которых унитазы из золота, а в частных самолетах — сады, предпочтут проигрывать деньги где-нибудь там, где их хорошо запомнят. Кто готов пустить на ветер полмиллиона долларов в Болгарии, где все еще подтираются вчерашними газетами?

Рассуждениям бывшего борца нельзя было отказать в здравомыслии, это и бесило Бояна. Но все-таки интуиция Краси была типично провинциальной, присущей доморощенному гению, но лишенной стратегического размаха.

— Скажи, ты хоть раз ошибся, следуя моим советам? — прибегнул Боян к последнему, но самому безошибочному доводу.

Краси Дионов нервно заерзал на стуле.

— Раз сошло с рук, второй раз сошло… в третий может и не выгореть. Да выбрось ты из головы этот курорт, контуженный, давай лучше я угощу тебя классной телкой — простецки подмигивал он Бояну. — Или Маги из тебя все соки выжала? Да, стареем мы с тобой, стареем…

* * *

Стоял ранний июльский воскресный вечер. Небо на западе багровело закатом, в воздухе пахло раскаленными камнями, жара стояла такая, что в восемь вечера они с Магдалиной еще плескались в бассейне. Прямой сообщил нерадостную весть: к ним пожаловал Краси Дионов. Он появился из-за подстриженных кустов в бермудах, майке и вьетнамках за сто долларов.

— Прости, контуженный, что я не при параде… но дела поджимают, — ухмыльнулся он. — Настолько важные, что я решил по-простому, без галстука. Привет, Маги!

Краси прилип взглядом к Магдалине с ловкостью игрока в покер, блефующего со слабыми картами на руках. Он похотливо мысленно сорвал с нее купальник, затащил в кусты и, наверное, отвесил несколько пощечин, насилуя. Магдалина вышла из воды и тут же закуталась в длинный халат, спряталась от его липкого взгляда.

— Ты к нам прямо из спортзала, Краси? — не осталась она в долгу. Магдалина его терпеть не могла и не скрывала своего презрения с той же непринужденностью, с какой он не скрывал своего похотливого влечения. Их взаимная ненависть была сложной и давней, он не привык, чтобы ему отказывали, а она все еще не могла стереть в памяти ужасы совместной жизни с Корявым. Оба они были обижены на случайность, Магдалина — за то, что они случайно встретились, а Краси — за то, что случайно их пути разминулись. Боян вздрогнул.

Когда они, переодевшись, спустились в гостиную (Магдалина — в строгом закрытом платье с длинным рукавом), Краси ждал их там в кожаном кресле со стаканом виски в руке, который налил себе сам и сейчас мрачно рассматривал на свет.

— В спортзале я был вчера, — похоже, он все это время обдумывал ее слова, потому что сейчас все сказанное им звучало как-то двусмысленно, — и уложил на обе лопатки несколько выпендрежников. Так уложил, Маги, что они до сих пор зализывают раны в «Пирогове». Ну и кондиционер у тебя, ботан, — чистый зверь! Так морозит, что сквозняки по всей комнате. Мы можем поговорить наедине?

— У меня нет тайн от Магдалины. Кстати, сегодня ведь воскресенье, нерабочий день, — холодно проронил Боян.

— Для тебя, может, и нерабочий, а вот я весь день ломаю голову… Это на самом деле важно, но Маги мне мешает, давай поговорим вдвоем. Так сказать, с глазу на глаз.

— Понедельник — хороший день для деловых встреч, — сказал Боян.

— А вторник еще лучше, — под держала его Магдалина, налив из хрустального графина две небольшие порции виски в два стакана. Даже в платье ниже колена она представляла собой такое зрелище, что от нее невозможно было отвести глаз. Она протянула один стакан Бояну, кубики льда приятно звякнули.

— И что же так взбудоражило твой светлый ум? — собственная ирония не доставила Бояну удовольствия.

— Я решил поучаствовать в покупке и ремонте «Святого Николы», делим все пополам.

Лед звякнул в стакане Бояна, он почувствовал, что у него закружилась голова. Он даже не смог изобразить улыбку — плюхнулся в кресло напротив Краси и, пытаясь выиграть время и скрыть свое радостное возбуждение, потянулся за сигарой.

— Наконец хоть одна радостная весть, — выдавил он из себя.

— Я знал, что ты простишь мне бермуды, — карий человеческий глаз его потеплел, — но у меня есть одно условие.

Магдалина поежилась, Боян успокаивающе погладил ее руку.

— Я тут подготовил одну грандиозную, очень выгодную сделку. Я ее давно готовлю, наконец все срослось. Она покроет не меньше половины расходов на этот гребаный курорт.

— Времена больших прибылей уже миновали, — устало обронил Боян.

— Это последняя. — Краси жадно отхлебнул виски. — Колумбийская сделка, ботан…

— Причем здесь колумбийцы? — удивилась Магдалина.

— Немного наркоты, — пояснил Краси, — веселой качественной «коки» для душевного наслаждения.

— Нет! — воскликнула Магдалина, резко выдернув руку.

— Товар чистый. Люди надежные, все под контролем. Вкладываем по три миллиона и получаем в десять раз больше. Элегантно и молниеносно.

— Нет, — резко повторила Магдалина.

— Если все настолько схвачено, зачем тебе я? — спокойно спросил Баян.

— Да мне твои бабки почти ни к чему, — торопливо ответил Краси, — мне, скорее, нужны твои связи на таможне. Твой дядюшка Георгий.

— Нет! — он не мог видеть лица Магдалины, которая стояла у него за спиной, подавшись вперед и охватив руками его шею, словно собираясь его задушить. Ее тонкие пальцы оказались неожиданно сильными.

— Кто стоит между тобой и колумбийцами? — ледяным тоном спросил Боян.

— Друг. Ты его хорошо знаешь… Тони Хури.

— Боян, я тебе не позволю! — голос Магдалины хлестнул его, как бичом, ее пальцы до боли впились ему в шею.

Сигара Бояна потухла, он снова раскурил ее, выигрывая время. Раньше ему уже приходилось участвовать в подобных, хоть и более мелких, сделках — со страхом и неприкрытым отвращением. Они прошли удачно, но Боян сознавал, что наживается на чьем-то несчастье, на смертельном, разъедающем плоть и душу пороке. Он пошел на это тогда, чтобы задобрить Краси, загладить свою вину за то, что дважды его «кинул». «Я дважды вложился с тобой в эти сделки, — сказал он ему тогда, — теперь мы квиты». И поклялся себе, зарекся впредь иметь дело с наркотиками. Вся подлость нынешней ситуации состояла в том, что без этой молниеносной сделки Краси пошлет «Святого Николу» ко всем чертям. Подсознательно Боян понимал, что ему выпал золотой шанс.

Пришпоренная виски мысль текла быстро. Ситуация не казалась ему столь уж неразрешимой и отталкивающей. И тому были две причины: во-первых, он мог участвовать чисто символически, вложить, скажем, тысяч двести, а получить — как на два отеля. А во вторых, что было важнее, посредником в этой сделке выступал Тони Хури, стреляный воробей, который не стал бы рисковать, если бы все не было под контролем. Он не виделся с ним несколько лет, но был уверен, что хорошо его изучил. Неприкрытая алчность Тони все же была контролируемой, он был готов делать деньги на всем. Весь его бизнес находился на грани правды и лжи, откровенного мошенничества и соблюдения закона. Закон Тони не преступал. Испытывая к нему уважение, он просто его обходил. Он был умен, дьявольски хитер и поэтому законопослушен. Для Бояна риск был минимальным, почти ничтожным, но этот риск обеспечивал участие Краси Дионова в покупке «Святого Николы», в расширении и упрочении его собственного влияния.