ускользнуть. Наивная. Думает, я дрыхну. Медленно отодвигается, выворачивается из объятий, отползает в сторону. Действует осторожно. Крадучись. Боится меня разбудить. Ха. Забавная. Реально верит, я могу заснуть рядом с ней.

- Куда? - спрашиваю и за попу прихватываю, возвращаю девчонку обратно, притягиваю вплотную к себе.

- Хочу в душ.

- Вместе пойдем.

- Уверен, что это хорошая идея? - брови гнет.

- А почему нет?

- Ну если мы отправимся туда вдвоем, то вряд ли вообще дойдем до купания, - глазами сверкает, прищуривается: - Или это и есть твой план?

- У меня только один план - никуда тебя не отпускать.

Заваливаю ее на спину, подминаю под себя, сгребаю в кольце рук. Аж пальцы от нетерпения подрагивают. Губы печет. Так сильно тянет приложиться к гладкой разгоряченной коже. И я не отказываю себе в этом удовольствии.

Прижимаюсь ртом к ее щекам, прочерчиваю путь вниз, от скул до ключиц, по тонкой, напряженно выгнутой шее. Ловлю встрепенувшийся пульс. Ловлю каждый удар, малейшее биение. Жадно. Голодно. Еще, еще. До одури желаю пробовать.

Моя девочка. Женщина. Богиня. Нереально перестать ее трогать. Оторваться нельзя. Самое вкусное на свете лакомство. Вероника.

- Ай, щекотно! - восклицает она. - Ты колючий.

Смеется. Запускает пальцы в мои волосы, привлекает ближе. Вроде совсем простой жест, а пробивает электрическими разрядами.

Я трусь щетиной о ее шею. Ощущаю трепет. Слышу прерывистое дыхание. Впитываю жар кожи. Я, наконец, понимаю, что значит «счастье». Настоящее. Такое, от которого напрочь перехватывает дыхание.

Пью ее. Пью. Не могу остановиться. Не хочу. Да и зачем?

- Я тебя защекочу, - заговорщически подмигиваю.

Прохожусь губами по судорожно вздымающейся груди, втягиваю в рот соски, выписываю языком узоры. На ребрах и между ребрами. На животе. Двигаюсь ниже. По бедрам, по икрам. Оставляю печати под коленями. Выжигаю свои метки на щиколотках.

Я прижимаю ее стопы к свои щекам. Заставляю задергаться. Задрожать.

Девчонка вскрикивает. Вырывается.

-Тимур! - выпаливает. - Ну хватит. Хватит...

Такая она мне нравится еще сильнее. Свободная. Игривая. Как будто камень огранили. Теперь драгоценность сияет гораздо ярче. Ослепляет. Обесточивает.

А потом что-то меняется. Резко. Бесповоротно.

Я прямо чувствую, как Ника вдруг мрачнеет и напрягается. Глаза сияют, губы улыбаются, из горла по-прежнему вырывается смех, но прежнего задора нет. И вообще все становится иначе. Лицо накрывает тень. Черты прорезаются четче.

- Что такое?

Я перемещаюсь выше и нависаю над ней.

- Выкладывай.

- Ничего, - поджимает губы. - Ты о чем?

- Сама скажи, - хмурюсь. - Вижу напряг.

- Все нормально.

- Мурка, - ухмыляюсь. - Ты кого пытаешься наебать?

- Давай потом это обсудим, - уклоняется от ответа. - Не хочу портить момент. Я сама виновата. Накручиваю себя. Впервые за долгое время смогла расслабиться. Знаешь, я отпустила все. Я наверное и не представляла, как такое возможно. Быть счастливой.

- Знакомая тема.

Она целует меня. Решает отвлечь. А я даже в движении ее губ улавливаю горечь. Номер не проходит. Чую подвох безошибочно.

- Говори, - заявляю, разорвав контакт.

Пальцами веду по ее виску, поправляю спутанные пряди волос. Ощущаю, как дико пульсирует кровь.

- Ника.

Склоняюсь и втягиваю родной аромат, зарываюсь лицом в черные локоны. Мочку уха прикусываю, кожу на шее зубами прихватываю, продвигаюсь к острому плечу.

- Молчи, - выдаю я. - Только я и в твоем молчании все прочитаю. Я тебя чувствую, девочка. Забыла? Всегда разгадаю. Прятаться бесполезно.

- Ты так и не рассказал мне.

В ее глазах укор. Брови сходятся над переносицей. Губы сжимаются в тонкую линию. Моя девочка бледнеет. Вздергивает подбородок.

- Я должна знать, - бросает с нажимом. - Хотя бы имя.

Тут у нас явно конфликт. Не готов я вмешивать ее в это дерьмо. Проехали. Закрыли вопрос. На хрен подробности.

- Как его звали? - продолжает настаивать. - Что ты с ним сделал? А второй? Их же там двое оказалось. Организатор. Исполнитель. Неужели совсем ничего не объяснишь?

Опять эти крысы между нами мешаются. К дьяволу их.

- Тимур, - слабая улыбка расцветает на губах, будто опять свет загорается. - Ты правда не понимаешь, как это важно для меня? Я устала убегать. Устала теряться в неизвестности.

Я накрываю ее рот большим пальцем. Поглаживаю. Обвожу. А она накрывает мою руку своею. Отводит в сторону.

Богиня требует ответы.

Кто я такой, чтобы не подчиниться? Но черт раздери. Зачем опять погружаться в пекло? Особенно сейчас. Все кончено. Похоронено. Прошлое затеряно. Запечатано.

Она смотрит на меня. Прямо. Не моргает.

Ведьма. Зеленоглазая колдунья. Нутро выкручивает, суставы выламывает. Отказать ей нереально. Одним махом раскалывает и вырывает ответ.

- Вениамин Королев.

-Кто?

- Друг детства твоего отца, - поясняю. - Так этого гнилого типа звали. Он всю жизнь завидовал твоему папаше, всячески пытался подгадить. Бил через близких. Скользкий ублюдок.

- Я не помню его, - губу закусывает. - Совсем не помню.

- Это понятно, - кривлюсь. - Он и был таким. Незаметным. Сильно в глаза не лез, ничем особо не выделялся. Тихий подонок. Скрытная тварь.

- Вениамин, - повторяет медленно. - Веня. Венечка. Подожди. Что-то такое я раньше слышала.

Очень давно. В детстве. Отец обсуждал с мамой. Но я не помню лица этого человека. Не помню, был ли он у нас в гостях. Видела ли я его раньше.

-Артиста помнишь?

- Конечно, - кивает. - Но причем тут...

Осекается и замолкает. Все осознает без лишних слов.

- Больше ты его не увидишь, - говорю. - И никто не увидит. Я об этом позаботился. Про исполнителя тоже не переживай. Он в полном порядке. Надежно упокоен. А теперь