– Слушай, а ты все же не подскажешь, как найти твоего брата?– смущенно спросила она. – Мне очень, просто смертельно нужно найти Влада.Может, твой брат хоть что-нибудь знает… как его зовут, кстати?

– Эльдар, – неохотно выдавил Гелий. – Только он вряд личто-то знает. И вообще он спит!

Лицо его при этих словах сделалось таким несчастным, чтоАлександра невольно отвела глаза. Эльдар Мельников – странно, такое ощущение,что она уже слышала где-то это сочетание.

– Твои родители живы? – спросила, почему-то убежденная, что– нет. – Или вы вдвоем с братом?

Гелий резко кивнул, враждебно косясь на нее.

Эльдар – алкоголик, конечно. Один бог знает, какой возприходится тащить этому худенькому парнишке! Не с его здоровьем такнадрываться, чтоб еще и поминутно беспокоиться о старшем брате, которыймедленно, но верно убивает себя.

– А он где работает? – спросила просто так, из пустого, вобщем-то, любопытства, движимая жалостью и желанием хоть как-то помочьпареньку, и была поражена яростным блеском черных глаз:

– В морге! В морге, понятно?! Ну чего вам надо, что вы всевыспрашиваете?! Пропустите! Не хочу я с вами разговаривать!

И, толкнув Александру так, что она шарахнулась в сугроб,Гелий пролетел мимо – лицо яростное, руки стиснуты в кулаки. Хлопнул калиткой,взметнулся на крыльцо. Уже открывая дверь, оглянулся, ожег Александру взглядом– не то страдальческим, не то ненавидящим – и исчез.

А она так и стояла, одной ногой в сугробе, не ощущая, что всапоге тает снег.

В морге? Эльдар вчера ляпнул: «Я пью только в морге». Вотпочему от него так несло формалином!

В морге, это же надо…

Александра передернула плечами – и вдруг вспомнила, почемуей показались знакомыми эти имя и фамилия: Эльдар Мельников. Она узнала их отсоседки Синцовых в Сергаче – той самой соседки, бывшей докторши, котораяпересказывала ей акт вскрытия трупа сестры.

Патологоанатома, подписавшего акт, звали Эльдар Мельников.

* * *

Две недели в Сергаче Карина не выдержала: только одну и тосо скрипом. Если даже Нижний казался глухой, тихой провинцией, то что жеговорить о городке?! Ну, повидалась с бывшими одноклассницами, ну, сходила надискотеку. Иисусе!.. Второй раз ее туда и калачом не заманишь. Все поддатые,все матерятся, накурено в зале – не продохнуть! Танцуют, либо дико ржа ипрыгая, либо переминаясь на месте, непристойно обжимая партнершу. И что за этовремя случилось с друзьями и подружками? Откуда этот снисходительный взглядсверху вниз? Такое ощущение, что они радовались закату бывшей гимнастическойзвездочки, а также бывшей модели. А раньше так ликовали, так бурно встречалиКарину, так выспрашивали о соревнованиях, смотрели кассеты с ее выступлениями,как любовные сериалы… Или ей это только казалось – будто кто-то радовался? А насамом деле всегда присутствовала затаенная, глубоко скрытая неприязнь? Прощеговоря, зависть? Теперь она превратилась в злорадство. Чепуха какая-то… нообидная чепуха.

Родители, конечно, была счастливы ее приезду, но даже онивдруг начали раздражать Карину. Отец только и делал, что читал газеты иругался. Причем ругал он все подряд. «Рабочего» и «Землю» – за то, что скучные,«Смену» и «Губошлепа» – за то, что грязно-желтые. Сейчас кругом писали оразоблачении грандиозной аферы с импортной бракованной курятиной, бельгийской,зараженной какими-то там диоксинами, которая, оказывается бурным потоком шла вНижний, минуя таможенные барьеры. В деле было замешано множество высшихинстанций, и отец просто-таки на стенку лез от всех этих разоблачений, поливаято мошенников, кормивших нижегородцев зараженным мясом, то милицию, котораяраскрыла аферу лишь через год после ее начала. Карина курятину терпеть немогла, поэтому ее мало волновала эта ситуация. Да и отцу совершенно не с чегобесноваться, учитывая, что у них все свое, отнюдь не бельгийское: и куры, имолоко, и яйца!

Мама была далека от политики, но не от экономики. Она как-тоособенно жадно выспрашивала о заработках Карины. Ну и что ей сказать? Чтоофициальный заработок модели в Нижнем – 500 рублей в месяц? Да Карина еще иприплачивает Полозовой за тренинг. Конечно, выпадают и гонорары, но за них надонаизнанку вывернуться, а иногда и… Разумеется, о приснопамятном вечере в«Стеньке Разине» никто не знал, Карина не сказала о случившемся ни сестре, ниродителям, и все небось по-прежнему считали, что ее жизнь – одна сплошнаяразвлекалочка, а остатки «гимнастических» сбережений неисчерпаемы. Сто баксов,которые привезла в Сергач Карина, ежась от стыда, что так мало (ну правда – небыло лишних денег!), матери казались баснословным даром с небес. Она их сразукуда-то припрятала, потому что жили Синцовы в основном тем, что давалособственное хозяйство: две хрюшки, корова, куры и кролики, а также немаленькийогород, дарами которого был набит погреб.

Ох уж это хозяйство… Нет, конечно, Карине не приходилосьвставать в четыре утра, чтобы подоить корову (она бы умерла – ну, не в тот жедень, но на другой – это точно!), однако ей приходилось пить это жирное молоко,есть этот по-особенному белый, слоистый, даже на вид толстый творог, этиогромные яйца с ярко-желтым желтком… Вдобавок, каждый день были блины илипироги – и домашняя колбаса с чесноком и гречневой кашей. Отказаться былонемыслимо: обиделась бы мама, вдобавок такая вкуснотища, что рот самоткрывается и жует, но уже через три дня Карина ощутила, что наливается лишнимикилограммами, как августовская тыква. Даже глаза сделались меньше, постепенноутопая в щеках. Надо было срочно что-то делать! Например, бегать по утрам,сбрасывая вес. Но в Сергаче девица, бегущая по улице ни свет ни заря, мигомопозорила бы свою семью. То есть эту несчастную неделю Карина ничего не делала,кроме маленькой, локальной гимнастики, с ужасом ощущала, как толстеет, – исчитала дни.

Иванов так ни разу и не позвонил. Правда, Карина была кэтому морально готова и уговаривала себя набраться терпения. Но сколько жеможно терпеть?! Через пять дней она предприняла попытку связаться с ним сама,но неудачно. «Абонент в данное время недоступен», – сообщал приятный женскийголос, и сообщалось это столь часто, что Карина начала ревновать к электроннойнезнакомке, которая знает, где Иванов, но не говорит. Не дожидаясь ноябрьскихпраздников, которые отец блюл свято и в доме начались бы сплошные пьянки игулянки, она соврала матери, будто позвонила Александра и сообщила, что Каринусрочно вызывают на отбор моделей для конкурса. И уехала в Нижний.