В первую минуту Александра решила, что Эльдар мертвецкипьян, и со злостью поняла, что на его помощь рассчитывать нечего. Но былочто-то особенное в этой неподвижности его тела, в этом сосредоточенном, как быискоса взгляде полуприкрытого глаза, в посинелых ногтях, вцепившихся в грубуюбумагу упаковки…

Да, на помощь Эльдара рассчитывать было нечего. И ему тоженикто не мог теперь помочь.

Александра постояла, цепляясь за косяк, потом заставила себяшагнуть вперед. Рассыпанная соль противным мышиным писком запищала под ногами,и она с трудом удержалась, чтобы не броситься прочь сломя голову. Однако все жедошла до крашенной в белый цвет тумбочки, на которой стоял допотопныйтелефонный аппарат. Но, когда сняла трубку, гудка не последовало. Это былпросто муляж, пустой корпус! И поэтому вызвать милицию и «Скорую» удалось нераньше чем Александра перекатила Гелия на матрас и укутала в одеяла (все этоона сняла с двух железных кроватей, стоявших в горнице и маленькой боковушке),а потом, после безуспешных блужданий по Лапшихе, набрела, наконец, на висевшийна столбе телефон-автомат. И вдобавок ко всему она не знала адреса братьев Мельниковых,так что убедить блюстителей порядка приехать удалось только со второго раза,когда Александра вернулась (едва не заплутавшись в закоулках и проулочках!),выяснила номер дома и название улицы, и сообщила адрес по телефону ноль два.После этого автомат вырубился – очевидно, сочтя, что для выходного дня ужевполне наработался. Так что вызывать «Скорую» пришлось милиционерам, которые,надо отдать им должное, приехали очень быстро: ведь отделение было вполукилометре отсюда, не больше.

Сначала увезли мертвого Эльдара, потом, наконец-то, Гелия –опять же в Пятую Градскую, хотя по «Скорой» дежурила сегодня какая-то другаябольница. Александра рассказала про вчерашний случай на крыльце автодорожноготехникума и убедила везти Гелия в Пятую.

Ей смертельно хотелось уйти: разболелась голова, да так, чтодаже говорить было мучительно.

Впрочем, много говорить и не приходилось. Едва сняв сАлександры первый допрос, ее оставили в покое, хотя пока не позволили уходить,а велели вместе с понятыми (для этой роли пригласили испуганных соседей) сидетьв уголке комнаты и наблюдать, как проходит осмотр квартиры. И они вынужденноглазели на чужие вещи, вытаскиваемые на общее обозрение, на учебники Гелия, наанатомические атласы, которых почему-то очень много было у Эльдара, намедицинские инструменты совершенно загадочного вида, среди которых особоевнимание привлекла какая-то блестящая стальная штучка, напоминающая не тобольшой пистолет, не то маленькую дрель, только без длинного шнура.

– Во, я такую в сериале «Скорая помощь» видел, – веселосказал один из оперативников. – Лихо ею кости кромсают!

Эта штука называлась резаком и на самом деле былапредназначена для вскрытия грудины при необходимости срочного прямого массажасердца, ну и при операциях на сердце, конечно. Однако Александра промолчала, нестала уточнять: ну какая разница, в самом-то деле? Вообще весь этот осмотр –чистая формальность, потому что о причине смерти Эльдара во всеуслышаниевозвестил молоденький, а оттого очень гордый своей догадливостью эксперт-криминалист.Чуть войдя и взглянув на соляные россыпи, он с видом многоопытным и усталым отоднообразия жизни воскликнул:

– Опять селитра!

Итак, в пачке «Сiли кам`яной» оказался нитрат калия, которыйобычно применяется в качестве садово-огородного удобрения. Как, каким образомселитра оказалась упакованной в фабричную оболочку, из которой она и попала всвежесваренный Эльдаром борщ, – неведомо. Наверное, «сiль» была купленабуквально сегодня, в крайнем случае – вчера, и теперь милиции предстояла нелегкаязадача: отыскать магазин, торгующий ядом.

Понятые немедленно начали клясть на чем свет стоиткоммерческую лавчонку, в которой покупала продукты вся Лапшиха, и требовать,чтобы опергруппа сию минуту отправилась арестовывать хозяина, который как раздостраивал второй этаж над своим домом, и теперь понятно, откуда у него такиеденьжищи!

На плите стояла еще горячая кастрюля. Очевидно, Эльдар решилпообедать, не дожидаясь брата, и это спасло Гелию жизнь… На столе – наполовинупустая бутылка водки. Алкоголь только усугубил отравление. Почуяв опасныесимптомы, Эльдар – он ведь все-таки был медик, патологоанатом! – заподозрил, вчем дело, схватил пачку, но никого не успел позвать на помощь, никому не успелсказать, что умирает. Однако о причинах своей смерти все же смог предупредить…

– Такое на дачах сплошь да рядом случается, – авторитетнообъяснил эксперт тупо молчавшей Александре, к которой он, неизвестно почему,проникся доверием. – Особенно среди пенсионеров, у которых уже мозги набекрень.Селитра – она гораздо менее соленая, чем настоящая соль. Ну и солят, солят людисвое кушанье, а когда спохватятся, уже всё, поздно – смертельная доза! Втечение часа человек умирает, а то и быстрее, особенно когда мозги водяройзатуманены.

Конечно, все произошло именно так, а как же иначе? Бытовоеотравление, типичный случай! Но почему, почему не шли у Александры из головыслова Кости Виноградского о «преподавателе из автодорожного техникумаРостиславе», который приехал на черном джипе и выспрашивал о сбежавшем избольницы Гелии?..

Да нет, ерунда! Гелий всех обвел вокруг пальца со своимадресом, Ростислав никак не мог за ним проследить. Да и зачем, ради господабога, зачем ему убивать какого-то там судмедэксперта Эльдара Мельникова?

Зачем? А не затем ли, что именно этот судмедэкспертсоставлял акт о смерти Карины и лишь в его власти было, указать там всеоткрывшиеся ему подробности или опустить что-то?

Предположим, Ростислав сначала убедил Эльдара о чем-топромолчать, а потом тот вышел из повиновения, начал грозить, шантажировать – ипоплатился за это?

Александра не выложила эти свои подозрения следователютолько потому, что они пришли ей в голову уже по дороге домой.

Господи, как быстро промелькнул день! Уже сгустилисьсумерки. Конец ноября и декабрь – самое тяжелое время. Глухая тьма послечетырех, мир как бы теснится вокруг тебя и давит со всех сторон, ветер бьет влицо колючим снежком, а скроешься от него дома, он тоскливо завоет под окошком,будто бродячий пес, изнывающий от того же одиночества, которым томится твоядуша…

Александра заставила себя усмехнуться. Этот пес должен бытьне только бродячим, но и летучим, чтобы ухитриться выть под окошком четвертогоэтажа.