Одновременно с этим разочарованием случилось еще одно,артистическое. Девяткин не получил роли Лопахина, на которую так надеялся. Онадосталась Ипполиту Смарагдову. Сраженный неблагодарностью Штерна, своегобоготворимого учителя, ассистент взбунтовался – как некогда другой помощник,ангел Сатана, восстал на Учителя Предвечного. Со всякой личностью маниакальногосклада, балансирующей на грани помешательства, может произойти переход в иноекачество. Нечто щелкнет в мозгу, возникнет и оформится некая idée fixe,которая ослепит своей мнимой неопровержимостью, завладеет сознанием – и всё,обратной дороги нет.

Для Жоржа подобным озарением стала бредовая идея ободиннадцати единицах и одной девятке. Видимо, она возникла внезапно, в моменттотального отчаяния, и заворожила Девяткина своим блеском. И все же поначалу онбыл еще готов пощадить мир, не разрушать его. В первой записи сказано:«Одумайтесь!»

Будущий бенефициант давал миру-театру такую возможность. Онубил Смарагдова, который мало того, что «украл» роль, но еще и нагло, вызывающеволочился за Элизой. Расчет Девяткина был очевиден и поначалу вроде быподтвердился. Режиссер поручил своему помощнику вести роль Лопахина нарепетициях, пока Смарагдову не будет найдена достойная замена. Можно несомневаться: если б Штерн, как собирался, пригласил знаменитость со стороны –Леонидова или еще кого-то, российский театр постигла бы новая утрата. Прямонакануне премьеры с Лопахиным произошло бы несчастье, и пришлось бы выпускатьна сцену Девяткина. Но появился Фандорин со своей японской драмой, и план,составленный с инженерной тщательностью, рухнул.

Когда же ассистенту сделалось ясно, что на взаимность Элизынадеяться нечего, он всецело отдался своей апокалипсической идее. В последующихзаписях, которые появлялись по мере календарного прибавления новой «единицы»,никаких «одумайтесь» уже нет. Приговор был вынесен и конфирмован. Мир-театрвзлетит на воздух, а Элиза, не ставшая земной невестой, будет НевестойНебесной.

Невеста же до свадьбы должна сохранять непорочность. Поэтомутех, кого «жених» подозревал в посягательстве на ее целомудрие, он истреблял.

Так погиб юный дурачок Лимбах. Пропуск на актерский этажкорнет, конечно, получил от помощника режиссера. Мальчишке наверняка ужаснопонравилась идея дожидаться Элизу в ее собственной уборной – чтобы поздравить спремьерой тет-а-тет…

Мизансцена была обставлена искусно. Известно, чтоманиакальные личности, находящиеся во власти сверхидеи, могут проявлятьнедюжинную изобретательность. Удар ножом поперек живота должен был напомнить обугрозе гусара совершить харакири. На случай, если номер не пройдет (а к томувремени Девяткин уже знал, что Фандорин занимается расследованием и что человекэто опытный), преступник принял меры предосторожности. Во-первых, обзавелсярассекухой – оружием московских бандитов. Во-вторых, написал кровью на дверибуквы «Ли». Этот трюк был хитроумен, и он достиг цели. В случае, еслиследователь или Фандорин не поверят в «харакири», можно будет подсказать инуюразгадку оборванного имени – что Девяткин очень ловко и исполнил. Будто быслучайно навел разговор на прошлое Мистера Свиста, а перед тем как прозвучитподлинная фамилия бывшего полицейского – Липков, – маньяк немедленно отступил втень. Он знал, что наживка будет проглочена.

Эрасту Петровичу было тягостно сознавать, сколько онсовершил ошибок. Как долго позволял убийце водить себя за нос!

Досадней всего, что самая первая версия, наиболее очевидная,сразу вывела его на Девяткина. Но тот сумел выкрутиться и даже войти кФандорину в доверие… Стыдно, как стыдно!

Изначальный просчет заключался в том, что отравлениепремьера Эраст Петрович счел хладнокровным, тщательно подготовленным убийством,а на самом деле это была акция художника, без колебаний поставившего на кон исвою собственную жизнь. Увы, Фандорин не догадался, что отравитель играл соСмарагдовым на равных, испытывал собственную судьбу. Строго говоря, это было неубийство, а поединок. Только бедный Ипполит об этом не знал – не знал, что,выбирая кубок, решает свою участь. Очень вероятно, что собутыльники чокнулись иоба выпили – «демонической личности» тоже хотелось испытать Рок, увериться всвоей избранности.

Точно так же Девяткин решил поступить с вышедшим на следФандориным – только посредством не вина, а отравленной шпаги. Какойрежиссерской находкой Жоржу, должно быть, казались эффектные интермедии сосмертельным исходом! Но всегдашняя удачливость не подвела Эраста Петровича.Охотник чуть сам не угодил в собственный капкан, однако сумел из неговыкарабкаться – благодаря недюжинной находчивости и лжесвидетельству влюбленнойв него Дуровой, которая (он не сомневался) его прикроет.

Этот рискованный эпизод не образумил «художника Зла».Болезненная идея бенефиса засела в его воспаленном мозгу слишком прочно. Легчебыло отказаться от веры в Рок. «Рок слеп, – помнится, сказал Девяткин. – Зрячтолько Художник!»

Он безусловно был весьма одаренным артистом. Штерннедооценивал этого «актера на третьи роли». Партию бестолкового, ноблагородного недотепы Жорж исполнил талантливо.

Операция в Сокольниках представляла для него немалуюопасность. Вся тщательно выстроенная ложная версия могла рухнуть, если бФандорин прижал Царя к стенке и вынудил к откровенному разговору. Вероятно, идяс Эрастом Петровичем по ночному парку, маньяк колебался – не надежней ливыстрелить в спину чересчур ретивому расследователю. Однако чутье подсказаломахинатору, что лучше этого не делать. Сама походка Фандорина (тигриная поступьизготовившегося к действию синоби) свидетельствовала, что такого человеказастать врасплох невозможно.

Девяткин поступил хитрее. Он увел от дома «пинчеров», а самвернулся подслушивать. Как только разговор с Царем повернул в нежелательнуюсторону, Жорж появился на сцене – опять-таки проявив полное бесстрашие передлицом опасности. Уловка сработала. Эраст Петрович, как последний болван,ринулся через пол-Европы по фальшивому следу. Хорошо еще, в Америку не уплыл.Завтра, 12 ноября, прочитал бы в «Нью-Йорк таймс» о таинственном взрыве вмосковском театре…

Убивая Шустрова, еще одного настырного претендента наНевесту, Девяткин уже не слишком маскировался. Позволил себе неосторожноехудожество – расписал горло соперника одиннадцатью единицами. Но даже с этойподсказкой Фандорин не сумел вовремя разгадать замысел преступника ипредотвратить психопатический «бенефис». Из-за конфликта между разумом ичувствами Эраст Петрович чуть было не дал труппе, молекуле человечества,погибнуть.