Тони кивнул.

Джун взбила волосы на затылке и оперлась локтями о стол, пряча горящее лицо в ладонях. Выходит, поговорили бы тогда нормально – избежали бы ссоры… А может, и нет. Легко сейчас судить на здоровую голову.

– Я до сих пор храню красную коробку, в которой ты подарил мне видеокамеру, – пробормотала она и улыбнулась. – Это был волшебный момент, правда?

– Правда… – Серый взгляд задержался на ее губах, и она, как всегда, затаила дыхание, провалившись в туман. – И что ты с ней сделала?

– ..? С кем?

– С коробкой.

– Складирую в ней памятные мелочи. Запонки Криса тоже там лежали. Не знала, как бы вернуть и не выглядеть воришкой.

– А зачем ты с ним, кстати, встречалась? Что он хотел?

– Чтобы я позвонила Мел.

– И? Ты позвонила?

– Нет еще. Не представляю, как это – внезапно набрать ее номер и сказать привет.

Тони достал банковскую карту из внутреннего кармана, где лежало заодно и ожерелье Иден, и подозвал официанта, чтобы расплатиться.

– У меня есть предложение получше. Как ты смотришь на то, чтобы завтра начать свидание №46 в самолете, а продолжить во Флоренции?

Джун ахнула, воодушевленная:

– Какой ты спонтанный сегодня! Думаю, это будет грандиозно.

Флоренция встретила ярким холодным солнцем. Живописные виды Тосканы, старинная южная архитектура, громкая итальянская речь… Когда-то Иден каждый год летала в Италию, даже имя Тони выбрала в честь итальянца – Антонио Вивальди, композитора. Ее любимым концертом из «Времен года» была «Зима»… А Тони любил «Лето».

Забавное совпадение.

Джун каждую минуту дергала его за рукав и восторгалась разными мелочами. Ей здесь тоже нравилось. Но предстоящая встреча с Мел омрачала светлый день. Тони поверить не мог, что ему раньше не рассказали о ее болезни. То есть, она могла умереть, как будто и не было ее в их общей жизни? Это разве нормально? Поведение Паркеров не укладывалось в голове. Хорошо, хоть Крис одобрил план навестить Мелани, и сейчас айфон отозвался смс-кой.

«Она отправилась в собор Санта-Мария-дель-Фьоре, посмотреть на часы Уччелло. Первый ее выход из дома, так что осторожно, не напугайте».

Мел и правда нашлась в соборе. Она сидела на раскладном кресле у колонны из темного мрамора, глядя на большие часы, которые шли против часовой стрелки, а сердцевина циферблата была такой же насыщенно-голубой, как ее глаза. Тони помнил их напуганными. Последнее воспоминание о ней.

Рыжие волосы Мел были собраны в аккуратную косу, колени прикрыты пледом. Рядом с ней стояла молодая женщина лет двадцати пяти. Врач, скорее всего.

– Минут через десять пора домой, – сказала по-английски незнакомка.

Джун сильнее сжала его руку. Нервничала. Прочистив горло, она громко сказала:

– Простите, что без предупреждения. Проходили мимо, решили поздороваться.

Мелани в замешательстве огляделась, и ее брови взлетели вверх.

– Джун! Тони!!! Откуда вы взялись?! Анна, все хорошо, это мои друзья. – Мел сжала руку, которую помощница в защитном жесте положила ей на плечо, и представила: – Анна – мой физиотерапевт.

Джун бросилась к Мелани, осторожно обнимая, а Тони ограничился вежливой улыбкой:

– Отлично выглядишь, Мел.

– Да уж! – усмехнулась она бледными губами, убирая косу за спину. – Придется отчитать Криса за длинный язык. Я надеялась сохранить свою тайну хотя бы до июня, пока не станет ясно, прижилось ли сердце. Не хотела никого обременять… Тем более в такое тяжелое для вас время. Я имею в виду Фрэнка…

Повисла пауза. Молчание о тех, кого больше нет.

Бэмби нарушила тишину первой. Порылась в рюкзаке, вытащила плоский футляр и протянула давней подруге.

– Я привезла тебе подарок. С наступающим Рождеством, Мел.

– Спаси-и-бо, – обрадовалась та и сразу открыла, замерев в восхищении: – Какая красота! Странным образом напоминает ворота Иден-Парка, не так ли? – Она потрогала украшение и растрогано добавила: – Вы даже не представляете, как я рада вас видеть. С удовольствием пригласила бы вас к себе домой, но там жуткий бардак. А кроме того, не могу долго разговаривать, устаю. Только Анна и может выносить мой скверный характер. Мы живем вместе.

То, что между Мел и Анной были более теплые отношения, чем просто между пациенткой и физиотерапевтом, для Тони стало очевидным сразу, а Джун, сбитая с толку, задумчиво прищурилась. Через пару секунд ее осенило, болотные глаза расширились – и она зависла, уставившись на часы Уччелло.

– Мы всего на пять минут, не беспокойся, Мелани, – перетянул на себя внимание Тони.

– Мы… Значит, вы теперь вместе. – Мел с пониманием посмотрела на него: – А-а, вот оно что. Ты ей ничего не рассказал.

– О чем? – встрепенулась Джун, стараясь осознать новую реальность, в которой Мел встречалась с девушкой по имени Анна.

– Это я когда-то взяла письмо из твоей мусорки.

Джун снова в шоке посмотрела на часы, как на оракула, и через долгие мгновения ошарашенно спросила:

– Зачем?

Мелани виновато опустила взгляд.

– Джун, ты… дело в том, что ты была моим первым серьезным увлечением. Я переживала за тебя, хотела помочь и напортачила. Прости меня. – Ее голос звучал хоть и с легкой грустью, но умиротворенно. Сейчас в Мелани не чувствовалось страха, будто весь он остался в старом сердце.

Джун стойко приняла чужое признание.

– О-о, Мел. Ты должна была рассказать мне обо всем, – растроганно ответила она, и Тони в который раз восхитился, насколько сильной была Бэмби. Он удивлялся иногда, откуда в ней сопереживание ко всему на свете, учитывая, через что ей пришлось пройти в прошлом.

Как вообще можно не любить Джун? Она же как лето. Все любят лето. Кроме тех, у кого аллергия на жару. И кроме Нэнси Паркер.

– Да, должна была, – согласилась Мелани. – А вместо этого показала письмо маме, ожидая помощи, но она, наоборот, запретила всей нашей семье общаться с тобой. Сейчас это звучит по-детски, но тогда мне казалось, что я разрушила твою жизнь.

– Так вот что ты делала в спальне Тони, да? Ты отдала ему письмо.

Мел кивнула, и Анна сжала ее плечи в знак поддержки.

– Кстати, а ты выяснила, за что твоя мать ненавидит Джун? – спросил Тони.

– Да, кое-какая теория появилась, – оживилась Мелани. – В конце лета Олсен серьезно поссорилась с мамой, потому что отказалась работать в солидном лондонском издании и создала свой блог об отношениях. Мама наговорила много гадостей, и Олсен из принципа начала раскапывать ее прошлое. И знаете что? Мама сделала аборт, когда училась в Нью-Йорке. А с кем она там училась?