— Вы окружены! — раздается сверху приказ. — Сдавайтесь!

— Подводное ведомство, — выдыхает кто-то.

Лучи лазеров миротворцев вспыхивают, словно залп праздничного фейерверка. Ударяют о бронированные машины. В военные эйрлаты, которые за гигантские лопасти и возможность подниматься высоко в небо, все называют стрекозами. Каждая из которых рассчитана на шестерых военных.

Хидрец!

— Не стреляйте! — кричу я, сбивая с ног Вирну и закрывая ее собой.

Едх вас забери! Это не Подводное ведомство.

— Они же в эйрлатах! Если повредите цепь, нас размажет по камням!

Даже мой отец в одиночку не способен поднять в воздух горный хребет. Для этого нужны другие въерхи. Сильнейшие въерхи. На небольшом расстоянии, а значит они в эйрлатах. Начальные источники силы — на земле, в непосредственном контакте с ней, но где именно, непонятно. Они могут быть в лесу или по ту сторону гор, важно, что это единая нерушимая цепь. Сила въерхов в эйрлатах питает тех, кто сейчас держит каменные плиты. 

Не говоря уже о том, что мы все оказываемся на площадках, отсюда видно даже медпункт.

— Там Лэйс, — кричит или шепчет Вирна. Во всем этом шуме настолько не разобрать, что я буквально читаю по ее губам. — Девочки!

Там люди. Едховы люди, которые сами сейчас выкопают себе могилу!

Отец и другие въерхи это понимают, потому что одна ракета «стрекозы» способна сровнять это место с землей, но они всего лишь парят в воздухе.

— Не стреляйте! Они в эйрлатах! — это уже кричит Хар, закрывающей собой Кьяну. Он тоже узнал цепь, которую въерхи используют для защиты от гигантских волн, он все понял. Но кто бы нас еще слушал!

Выстрел одного из миротворца попадает в скалу, и часть ее просто отваливается.

Наш синхронный рывок с Харом замедляет ее падение. Сила горит на пальцах, вырывается на поверхность. Краем глаза вижу Кьяну, которая кладет руки другу на плечи и сцепляет зубы: делится собственной энергией. Благодаря нам, а может, благодаря помощи военных, осколок замирает в воздухе.

Гордон Уилл первым опускает оружие и кричит:

— Не стрелять!

Наконец-то!

Вот только предводитель миротворцев делает рывок ко мне, наводит пистолет на меня.

— Это все ты, — он яростно цедит слова. — Ты привел их сюда, К’ярд!

— Он тут ни при чем! — Вирна выскакивает из-за моей спины, становится на линии огня.

— Мэйс! — ору я, но камень над головой начинает крениться, и поэтому я не могу пошевелиться. Не могу ей помочь. — Назад!

— Я считал, что вы хотите все исправить. — Гордон теперь целится в Вирну, и это мой оживший кошмар.

— Опустите оружие, — теперь в динамике звучит голос отца. — Все. Если кто-то из этих детей пострадает, вам не выжить.

— Нам все равно не выжить, — горько усмехается Уилл Гордон. — Дайте нам уйти!

— Куда? — скучающим тоном интересуется отец. — Сдайтесь. Отпустите детей, и никто не пострадает.

— Ваши дети не пострадают, если вы не станете ничего предъявлять моим людям. Всем присутствующим здесь.

— Это невозможно. Вы нарушили закон Ландорхорна. Всех вас ждет суд.

Как это похоже на отца!

Миротворец поднимает пистолет над головой, прямо над глыбой, что мы с Харом держим.

— Тогда мы все погибнем. У нас есть оружие, мы его просто активируем.

Я не знаю, блефует этот гад или нет, но я точно знаю, что вместе с этими марунами погибать не хочу. Ни мы с Вирной, ни мои друзья не должны пострадать.

— Подожди! — кричу я. — Дай мне с ним поговорить.

— Ты уже достаточно сделал, К’ярд, — выплевывает Вартас слева от меня.

— У тебя есть другой вариант, патлатый?

Нет, конечно, у него нет другого варианта. Миротворцы собираются пафосно сдохнуть. Очевидно, для того, чтобы войти в историю. Вот только вряд ли у них это получится, когда Дженна Карринг разрушит весь город. Вспоминать о каких-то миротворцах просто будет некому.

— Отец, — говорю я. Уверен, благодаря навороченным эйрлатам «Бигихор» и системе усиления звука на расстоянии он прекрасно меня слышит, хотя между нами множество валлов. — Эти люди не те, за кого ты их принимаешь. Они не имеют никакого отношения к ныряльщикам. У них есть информация, которая спасет Ландорхорн. Информация в обмен на их жизни.

— Я не собираюсь торговаться с людьми, Лайтнер, — разносится над скалами ответ Диггхарда К’ярда.

— Я не человек, — говорю зло. — Я твой сын. Я думаю прежде всего о спасении города, города, который находится в опасности, а о чем думаешь ты? Это твой город. Твои люди, за которых ты отвечаешь.

Долгое молчание, которое будто растягивает нервы на пределе и наматывает их на кулак. Настолько долгое, что я уже теряю надежду, что отец мне ответит. Но от все-таки отвечает:

— Чего ты хочешь?

Пока рано радоваться, но мне становится даже легче глыбу держать.

— Чтобы всех людей отсюда забрали. Живыми, целыми и невредимыми. Отвезли в безопасное место. Чтобы Вирна и ее сестры поехали вместе со мной. Чтобы ты пообещал им защиту и безопасность.

Еще пауза, но уже не настолько долгая, как первая.

— Хорошо. Пусть будет по-твоему. У тебя есть мое слово.

Я оглядываюсь на вцепившихся в свои пистолеты миротворцев и повышаю голос:

— Вы должны сложить оружие. Чтобы мы помогли вам.

Я смотрю на Гордона Уилла, только на него, потому что вряд ли остальные меня послушаются, а вот его слово здесь решающее. Он колеблется, но все-таки сдается и опускает пистолет на камень, показывая, что согласен на такие условия.

— Как ты понимаешь, Лайтнер, всех эйрлаты не поднимут.

Я ищу в словах отца подвох, но пока все выглядит разумно. «Стрекоз» всего восемь, и всех миротворцев не унесут.

— Тогда забирайте людей группами, — предлагает Гордон Уилл, и я ему киваю.

— Вартас! — командую патлатому, когда один из эйрлатов опускается вровень с площадкой, на которой мы стоим. — Собери всю семью Мэйс, они полетят первыми.

К счастью, он понятливый и действует быстро, быстро находит девчонок. Правда, его путь назад выходит сложнее из-за Лэйс, но и тут белобрысый справляется оперативно, хотя и несет девушку очень осторожно.

Двое военных выпрыгивают из «стрекозы», когда опускается мостик между машиной и каменной платформой, подхватывают перепуганную малышню на руки.

— Вирна, — говорю я. — Иди вместе со своей семьей.

Синие глаза сначала широко распахиваются, а потом она гневно прищуривается.

— Нет. Я останусь с тобой.