— Ты нужна им.

— Я нужна тебе.

Я улыбаюсь. Среди всего этого кошмара я искренне ей улыбаюсь. Только ей.

— Даже не представляешь, насколько сильно ты мне нужна. Именно поэтому я прошу тебя лететь. Я улечу следующим, совсем скоро мы снова встретимся. Обещаю.

— Нет. Только с тобой.

Упрямая синеглазка!

— Вартас!

Белобрысый все понимает, потому что перехватывает мою Мэйс за талию и тащит в сторону эйрлата. Ему приходится несладко: Вирна отбивается как морской едх, и судя по взгляду и отборным ругательствам, сейчас меня ненавидит, но мне плевать, если она будет в безопасности.

— Есть еще одно место, — объявляет въерх из первого эйрлата, лицо которого закрыто маской и шлемом.

Словно едх из морской глубины откуда-то выпрыгивает Лира. Вид у нее безумный: волосы всклокочены, губа прокушена, расширенные глаза.

— Я здесь не останусь! — кричит она и запрыгивает на платформу. Я бы предпочел, чтобы с Вирной отправились Кьяна и Хар, но военный уже хватает девушку за руку, двери сдвигаются, и «Стрекоза» с семейством Мэйс, Вартасом и Лирой мигом взмывает вверх, а ее место сменяет второй эйрлат. Миротворцы заскакивают внутрь. Все быстро и слаженно.

— Хар! Кьяна! Идите! — кричу я. Они смотрят на меня сосредоточено, судя по лицу, друг вообще готов остаться, но я киваю на его девушку.

Хар отступает, хватает Кьяну за руку, и они вбегают в эйрлат.

Скалу теперь удерживать сложнее.

— Я уйду последним! — отвечаю на незаданный вопрос друзей, которые оборачиваются. Не из-за скалы, конечно, а потому что пообещал этим людям защиту.

Ловлю на себе одобряющий взгляд главного миротворца. К едхам его одобрение! Второй эйрлат тоже набирает высоту, а я взглядом нахожу первый, в котором моя Мэйс.

Машина должна быть уже далеко, но она почему-то делает круг в воздухе, разворачивается и зависает прямо за другими эйрлатами.

Что за едх?!

Приказ отца? Или что?

Додумать не успеваю: третья «стрекоза», забитая миротворцами не успевает отлететь, как первый военный эйрлат выпускает снаряды в сторону остальных. Боеголовки вспарывают воздух, и две машины просто взрываются, осколками и ударной волной цепляя остальных и скалы над моей головой.

Камень обрушивается.

Надо мной. Подо мной. Грохот такой, что закладывает уши.

Вдох — и бегу по камню, скольжу, но карабкаюсь наверх. Прыгаю с глыбы на глыбу. Потому что если не буду прыгать, если не потороплюсь, то останусь погребенным под этими расколами.

Я будто внутри извержения. Будто в самом эпицентре землетрясения. Земля буквально уходит из-под ног, и я скольжу по движущимся плитам. Сползаю вниз, чтобы рвануть вверх.

Кьяна! Хар! Отец!

Что с ними?

Какого едха въерхи нападают на своих же?!

Прыжок на одну шатающуюся глыбу, увернуться, затормозить осколок, который раскалывает новый взрыв. Взрывы.

Грохот оружия палящих друг в друга стрекоз.

Мэйс!

Короткий выдох — прыгаю вперед.

Новая ударная волна выбрасывает меня со скалы, грохот сменяется противным звоном в ушах. Сила дрожит на пальцах. Вырывается из меня, чтобы в воздухе остановить осколки.

Не успеваю. Ударяюсь о камни.

Лечу вниз. Это как прыжок в океан, как в ту ночь, за Вирной. Вот только внизу нет Вирны, и океана тоже.

Там лишь камни.

Когда я падаю на них, невыносимая дикая боль простреливает все тело.

Синеглазка, прости.

Тьма. 

Вирна Мэйс

Когда Вартас забрасывает меня в стрекозу (военные эйрлаты так называют за усиливающие скорость лопасти), в мой локоть вцепляется уже Тай. С расширенными от страха глазами и застывшим взглядом, и это не позволяет мне рвануться назад даже через Вартаса, который явно намерен сдохнуть, но не выпустить меня отсюда. На соседнее сиденье напротив падает Лира — она рядом с Митри, поддерживающей бледную Лэйс, и сразу же после этого нас запечатывает бронированной дверью.

Мы взлетаем, набираем высоту так стремительно и такую высоту, на какую не поднимаются обычные эйрлаты. С такой скоростью, что на мгновение начинает кружиться голова, а потом я притягиваю к себе сестренку и оборачиваюсь. Напрасно: стрекоза запечатана со всех сторон, ее обзор ведется через камеры и системы навигации. Крохотные окошечки — полоски вдоль обшитых металлом стен, не позволяют увидеть практически ничего.

Да они мне и не по росту. Здесь все сделано под военных въерхов, под их рост и ширину плеч. От пилота и сопровождающего тоже отделяют пласты металла.

— Вартас! — шиплю я.

Он награждает меня резким взглядом.

— Тай. Ребенок… Я сейчас. — Я смотрю на Вартаса в упор, передаю ему мелкую, а потом лезу через него к этой единственной обзорной полоске, чтобы увидеть, что происходит.

Там, внизу.

Пролезть здесь не представляет труда, собственно, из-за размеров. Я вообще чувствую себя так, словно меня сожрало какое-то чудище. Сожрало и не подавилось, но сейчас стоя прилипаю к мутному огнеупорному стеклу в несколько слоев. Разумеется, я вижу только полосу леса и гор, а в следующий момент меня швыряет на Вартаса: так резко мы разворачиваемся.

Стрекоза содрогается, как если бы чудище что-то выплюнуло.

Тай плачет, Митри и Лира визжат, а я, оттолкнувшись от сиденья снова прилипаю к полоске стекла.

Выплюнуло.

Ракету.

Здесь, на расстоянии и из-за брони почти не слышно грохота, но один из эйрлатов буквально разваливается на части, а внизу, там, где остались Лайтнер, Кьяна и Хар, и миротворцы, творится кромешный хидрец. Развороченная скала осыпается смертносным дождем обломков, по сравнению с которыми люди кажутся просто хлипкими крохотными бумажными фигурками. Камни еще парят, но следующая ракета превращает зависший пласт камня в град.

— Что это?! Что это?!!! — верещит Лира, и я оборачиваюсь.

Салон наполняется дымом. Не едким, но от него сознание становится вязким и тяжелым, последнее, что я вижу в ускользающей реальности — это как стрекозы поливают землю огнем, а потом резкий разворот снова швыряет меня на тщетно закрывающего лицо рукавом Вартаса и на уткнувшуюся ему в грудь Тай.

На этот раз я уже не поднимаюсь.

Смотрю, как воздух над нами превращается в сгущающийся плотный туман и такой же туман милосердно расплывается у меня в сознании, не позволяя сосредоточиться на мысли о том, что Лайтнер и мои друзья остались в этом кошмаре. Я проваливаюсь в вязкую, зыбкую тьму, а выныриваю из нее под яростный голос Дженны: