требуют обстоятельного описания. В покорении Финляндии он играл, правда, тоже роль мухи около дорожных; но эта муха жужжала, залезала в уши, слепила глаза, кусала и в конце концов своротила коней с прямой дороги.

Глава X. Шведская кампания 1808 г

I. Движение вперед и отступление

По заключении Верельского мира Густаву III недолго довелось пользоваться его плодами. Избежав злой судьбы, которую готовили ему четыре года назад аньяльские заговорщики, король не отстранил теперь направленного в него пистолета. При выходе 4-го (15-го) марта 1792 г. из оперного маскарада, Густав был изменнически умерщвлен дворянином Анкарстрёмом, выстрелившим ему в спину. Бывший при этом в виду новый государственный переворот, однако, не осуществился. Прожив после получения раны еще две недели, Густав имел время и возможность установить порядок управления государством впредь до совершеннолетия 14-летнего наследника его Густава-Адольфа. Регентом был назначен брат покойного, не раз упоминавшийся принц Карл, герцог Зюдерманландский.

Регент вскоре подчинился влиянию друга своего, Рейтергольма, прозванного якобинцем, а с тем вместе изменились и все отношения Швеции как внешние, так и внутренние. Вместо союза с Россией предпочтено за 40 бочек золота сближение с республиканской Францией. Против России начались вновь вооружения.

Но удаленные в большом числе от должностей и влияния на дела чиновники прошлого царствования, и другие недовольные, не остались в бездействии. Составился план устранения Рейтергольма при помощи русского двора, Несовершеннолетний король должен был обратиться к содействию Императрицы Екатерины, с тем чтобы требование заговорщиков об удалении Рейтергольма она поддержала посылкой эскадры в окрестности Стокгольма. Замыслы эти, однако, были обнаружены, переписка захвачена, заговорщики арестованы. Один из них, передовой деятель при заключении Верельского мира, Густав Мориц Армфельт, удаленный в новое царствование из Стокгольма в Неаполь в звании посланника, бежал в Россию, где и водворен в Калуге. Имя его было выставлено на позорных столбах; другие соучастники подверглись тяжким наказаниям. Возлюбленная Армфельта, упоминавшаяся уже фрейлина Руденшольд, выставленная также к позорному столбу, отдана затем в рабочий дом.

Тем не менее, благоразумие взяло верх в шведском правительстве, и война с Россией не только устранена, но и сделаны шаги к новому сближению. Молодой король, под именем графа Гага, вместе с герцогом Карлом отправился в августе 1796 г. в Петербург, где и произошло известное, неудачное сватовство внучки Императрицы, великой княжны Александры Павловны. По возвращении в Стокгольм Густав достиг 18-ти лет и вступил в самостоятельное управление государством под именем Густава-Адольфа IV.

Вскоре скончалась Императрица Екатерина. Несмотря на несостоявшийся брак, отношения между новыми правителями обоих государств Густавом и Императором Павлом приняли самую дружественную форму, благодаря вероятно сходству их характеров. Дружба была настолько близка, что когда предположили возобновить договор 1780 г. о вооруженном нейтралитете, то для окончательных соглашений Густав-Адольф приехал в 1800 г. лично в Петербург. По случаю созванного в том же году сейма, в виду возможных волнений в Швеции и Финляндии, Император Павел предложил Густаву свою поддержку вооруженной рукой.

Однако такие добрые отношения продолжались только при жизни Павла. По вступлению на престол Императора Александра, не смотря на близость его свойств с Густавом-Адольфом, женившимся на принцессе Фредерике Баденской, родной сестре Императрицы Елизаветы Алексеевны, — взаимные отношения быстро ухудшились. Упрямый и неспокойный характер шведского короля, несомненно, играл здесь немалую роль. Эпизоды, мелочные и незначительные сами по себе, получали острый характер и все более разъединяли государей.

В 1802 г. на границе между русской и шведской Финляндиями, в Аборфорсе, состоялось свидание царственных сестер, продолжавшееся четыре дня; Густав-Адольф также присутствовал. В Аборфорсе есть мост чрез пограничный рукав реки Кюмени; половина моста принадлежала России, половина Швеции. Сообразно с этим каждая половина была выкрашена в соответственные государственные цвета. В бытность свою теперь на месте король приказал выкрасить весь мост, т. е. и русскую его половину, цветами шведскими. Это вызвало понятное неудовольствие в Петербурге. Оно усилилось еще более, когда родившемуся вскоре второму сыну своему, Карлу-Густаву, король присвоил титул великого князя Финляндского, какового, со времени завоевания Петром I части Финляндии, ни короли, ни принцы шведские не носили. Император Александр, не смотря на близкое родство, не был даже приглашен на крестины новорожденного принца; об этом много говорили и в Швеции, видя явные признаки охлаждения обоих дворов. Около того же времени Густав оскорбил русского министра графа Панина, ехавшего с семейством в Швецию чрез Финляндию. В Борго граф Панин был остановлен, ему воспрещено дальнейшее следование и пришлось возвратиться в Петербург. Косвенно этим был оскорблен и Император Александр, до сведения которого Панин не замедлил довести о всем случившемся письмом полным горечи. Неприязнь Густава к русскому министру имела причиной то, что он, в числе других, советовал Александру Павловичу отклонить обращенную к нему Густавом незадолго пред тем просьбу о субсидии.

Молодой король взял себе в образец Карла XII и приготовлялся действовать. В Саволаксе и в Корелии сделано было в конце 1802 г. распоряжение о привлечении населения к добровольному, будто бы, усилению военных средств. Кроме существовавшей уже обыкновенной милиции образовалось особое еще ополчение (landwärn) по одному человеку от каждого геймата, т. е. усадьбы или двора Предложение это, крайне обременительное, встречено по местам несочувственно, но поток с небольшими оговорками принято, и военные средства Финляндии могли возрасти таким образом едва ли не на 30 тысяч человек.

По всем этим причинам, и так как политические отношения в начале XIX столетия менялись с величайшей быстротой, — России всего и всегда можно было ожидать от неспокойного соседа. Поэтому и в русской Финляндии стали принимать меры военной предосторожности. Впрочем, после убийства герцога Энгиенского и провозглашения Наполеона императором, опасения столкновения уступили на время место всеобщей к последнему ненависти. Густав-Адольф, забыв неприязнь к России, поспешил приступить к союзу последней с Англией и Австрией и принять даже командование над русскими войсками, бывшими в Померании. Но не успел он начать действовать, как прогремел Аустерлицкий бой, — и дело России и Австрии оказалось проигранным. Шведские войска, уже переправившиеся к Эльбе, должны были возвратиться. Сражения при Иене и Ауерштедте положили к ногам всемирного завоевателя Пруссию, бывшую также в союзе с Густавом-Адольфом. Россия, после неудач своих на Висле, заключила мир в Тильзите. При её содействии и Швеция могла бы примириться с Наполеоном. Но непреклонная ненависть к «апокалиптическому зверю» побудила Густава отвергнуть это примирение, в чем он дал торжественную клятву, утвердив ее принятием Св. Тайн, и упорно остался в союзе с Англией. Его воззрения не изменились и после того, как Англичане, в сентябре 1807 года, напали, не объявляя войны, на