переменились, и Шведы перешли в деятельное наступление. Упавшие духом в течение полуторамесячного отступления, они теперь воскресли нравственно. Население поднялось против Русских и началась ужасная партизанская война. Шедшие к войскам транспорты атаковывались и по большей части расхищались, леса наполнились вооруженными людьми, действовавшими врассыпную и находившими убежище по деревням; курьеры перехватывались и отряды оставались без сведений о взаимном положении. Вслед за боем при Револаксе был разбит 20-го апреля отряд полковника Обухова, который шел за Булатовым из Куопио на соединение с Тучковым[123], ведя с собой парк и обозы. Посланный к нему курьер пропал без вести, и отряд очутился при Пулхилло против врага вчетверо сильнейшего, притом увеличенного массами вооруженных крестьян. Четыре часа продолжался упорный, неравный бой. Много было оказано подвигов мужества; более половины Русских было перебито, и сам Обухов тяжело раненый взят в плен. Знамена содраны с древков и скрыты; из 3-х орудий одно потоплено, а два спасены по дорогам, почти непроходимым; — тем не менее, Шведам досталась, хотя и над незначительным отрядом, но решительная победа.

Поражение Обухова окончательно расстроило наше положение и. в восточной Финляндии. Теперь открывалась туда дорога шведским войскам, которые и не замедлили двинуться, пользуясь к тому полным восстанием крестьян, вооруженных дубинами, косами и всем чем попало. Ненависть населения к Русским разжигалась еще присланными из Стокгольма прокламациями, которые начальник шведского отряда Сандельс деятельно распространял. Прокламации были написаны в самых резких против Русских выражениях, а народным движением руководили пасторы, офицеры и солдаты сдавшихся и отпущенных на честное слово гарнизонов. Отступление русских войск на севере сделалось всеобщим. Малочисленный отряд, занимавший Куопио, не только очистил этот пункт, но и отступил далее к русской границе, не дождавшись подкреплений посланных из Петербурга.

На юге обстоятельства были благоприятнее. Блокада Свеаборга, а затем бомбардирование, хотя и не продолжительное, привели к трехнедельному перемирию. Одно из условий последнего заключалось в том, что если к истечению срока Свеаборг не получит помощи со стороны моря, то сдастся на капитуляцию. Помощь эта в определенное время не явилась, так как залив еще не вскрылся — и 22-го апреля Свеаборг сдался. Гарнизон в составе более 200 Офицеров и 7. 300 нижних чинов капитулировал. Взято более 2. 000 пушек, огромное количество военного материала и съестных припасов, 15 больших и слишком 100 мелких судов.

Комендант крепости, адмирал Кронштедт, оправдывал сдачу её тем, что быв еще не вполне окончены, укрепления сильные с моря были в зимнее время легко доступны со многих сторон, и твердыня теряла большую часть своего значения. В числе защитников считалось множество рекрут и больных, и сила гарнизона была несообразна с обширным пространством крепости. Офицеров приходилось всего по одному на 100 солдат и по одному же на бастион: артиллерийской прислуги было всего два человека на три орудия. Гарнизон, кроме малочисленности, истомлен был постоянной работой на прорубании льда в местах наиболее удобных для приступа и на улучшении обороны. Запасы пороха были ограничены, и в течение 10-ти дней бомбардировки израсходована третья часть их и т. п. — Критики действий Кронштедта объясняли сдачу Свеаборга заботой о сохранении семейства, бывшего вместе с ним в крепости. Другие полагали, что часть гарнизона, имевшая свободный выход к осаждавшим, склонялась на убеждения их прекратить сопротивление и даже на подкуп. Неизвестно, однако, насколько эти влияния могли воздействовать на военный совет, решивший сдачу.

О взятии Свеаборга, событии, во всяком случае, весьма крупном, было торжественно объявлено в Москве и Петербурге. Император Александр особыми рескриптами известил о нем как московских митрополита и генерал-губернатора, так и графа Остермана, свидетеля Екатерининской войны с Швецией, проживавшего теперь в Москве на покое. Владение югом Финляндии с падением Свеаборга упрочивалось.

Но в юго-западной её части дела были, как и на севере, далеко не блестящи. Заняв в конце марта Аландские острова, русский отряд находился в Сигнальскере, всего в 30-ти верстах от шведского берега. Сила, посланная для этой операции под начальством полковника Вуича, состояла всего из 700 с небольшим человек; ни артиллерии, ни судов у него не было. Три недели прошли по-видимому спокойно; но это было только по-видимому. В тайне делались против Русских приготовления, которыми энергично руководил местный пастор, бывший душой заговора. Сношения со Швецией, которым Вуич по малочисленности отряда воспротивиться не мог, помогали вести эти приготовления в системе. Ожидалось только наступление близкой уже весны, лед между островами едва держался. Суда у местного населения оказывались испорченными; исправление их Вуичем, на случай отступления, за неимением при отряде морских чинов, замедлялось. Показавшиеся 24-го апреля у западных островов шведские суда подали сигнал повсеместного восстания. Мелкие русские отряды, по 20–40 человек раскиданные на островах, не могли долго сопротивляться: окруженные со всех сторон населением, они были переловлены и уведены в плен. Вуич попробовал было сесть на кое-какие суда им приобретенные, но тут увидел всю свою беспомощность: набранные из пехоты и кавалерии люди его не имели понятия об управлении судами и только увеличивали беспорядок. Отряд был опять высажен на берег и отбил первую атаку неприятеля. Но Шведы продолжали прибывать и достигнув числа 3. 000 сделали одновременно высадку в трех местах, имея везде артиллерию, которой у Вуича вовсе не было. После 4-х часов упорной защиты, когда не стало патронов, отряд был взят в плен.

Не лучшая участь постигла и отряд, занявший Готланд. Он также провел три спокойные недели, пока жители не получили сигнала из Швеции. Руководили ими тайно присланные оттуда гвардейские унтер-офицеры. Но здесь сношения населения не могли быть прерваны нашими ничтожными силами. На острове, имеющем до 180 верст в длину, 33. 000 жителей и 24 гавани, отряд в 1. 600 ч. мог держаться только при общем спокойствии. Не могло быть и речи о обезоружении жителей. Первого мая появились с двух сторон шведские суда с войском до 5. 000 ч. и с 20 орудиями. Весь остров заволновался. Посланного для рекогносцировки офицера захватили и отвели на шведскую эскадру при общем восторге населения. Лагерь был окружен войском и вооруженными толпами. Начальнику отряда Бодиско предложено было сдаться, но он отверг предложение и готовился к сопротивлению. Однако, когда убедился что сообщения его прерваны и что он остался без продовольствия, которого у восставших жителей нельзя было достать, то вынужден был сдаться на капитуляцию, сохранив лишь знамена.

Главнейшая причина всех неудач лежала в том доверии, с которым правительство, начиная с Государя, принимало внушения знатоков финляндских дел, в роде Спренгтпортена о полной готовности финляндцев подчиниться России даже без выстрела. На быстрое