– Мне тоже, – ответил он, указывая в противоположную сторону. – Я поставил машину под изгородью.

Флер протянула ему руку. Он взял ее. Пожатие было легким, спокойным, незначимым. Когда она отняла руку, Джон испытал легкое разочарование. Так значит, они и правда забыли прошлое. Флер повернулась и пошла к дому быстрой легкой походкой. У той же лиственницы она стремительно обернулась и сказала:

– До свидания!

Он еще не успел ответить, как она скрылась из виду.

Глава 11

«Виновен!»

На обратном пути, сидя в машине рядом с теткой – Майкл сел впереди рядом с Ригзом, – Флер без умолку говорила о своих планах. Она взвешивала, сколько выздоравливающих летчиков – выбор был сделан – можно будет разместить в доме с удобствами, какой постоянный штат понадобится, какой медицинский надзор. Но пока она продолжала болтать об этом, мысль ее работала совсем в другом направлении и куда быстрее. Она видела Джона! Ей было удивительно, пьяняще легко, будто она вдохнула веселящего газа. То, что он был там, словно отданный Провидением ей в руки, одарило ее особой, ничем не омраченной радостью. Но воспоминание о том, как ей пришлось расстаться с ним, отпустить назад в его мир успокоенного ее сдержанностью, теперь начинало нелепо грызть ее. Быть может, следовало как-то намекнуть ему, дать понять, что теперь перед ними открылась новая страница? Вдруг она напрасно внушила ему, что он может ничего не опасаться? Между Ричмондом и Чизиком она пришла к выводу, что безнадежно все погубила; между Чизиком и Хаммерсмитом надежда вернулась, принося убеждение, что все сложилось как нельзя лучше, – и так это продолжалось от района к району. Проще было бы погадать на ромашке. И все это время, беззаботно болтая, а про себя снова и снова взвешивая свои шансы, Флер не замечала, как время от времени краснеет шея ее мужа, как кончики его ушей словно обвисают, когда она говорит особенно увлеченно.

– Я знала, дорогая, это сразу придаст тебе сил, – заметила Уинифрид, утешенная такой переменой в племяннице. – Особенно после того, как Кит так внезапно уехал. Такой увлеченной я видела тебя, только когда ты организовывала столовую во время Всеобщей забастовки.

Едва они, завезя Уинифрид на Грин-стрит, вернулись домой, как Флер сразу же отправилась принять ванну. Майкл прошел к себе в кабинет, якобы заняться какими-то документами. Он рухнул в свое складное кресло так, что оно заскрипело: его одолевала жалость к себе. Последнее замечание тетушки его жены вызывало у него особую тревогу, хотя тревожных моментов во время этой поездки хватало. Да, бодрая веселость Флер была именно такой, какая отличала ее в дни Всеобщей забастовки, и теперь он угрюмо вспоминал цепь событий, зародившихся тогда.

Из рамы над письменным столом, держа в выразительной лапе корки украденного плода, на него смотрела Белая Обезьяна с глубочайшей иронией в почти человеческих глазах. Майкл отвел было взгляд, но тут же снова покосился на сардоническую морду. «Да, ты права, – подумал он, обращаясь к картине. – Я становлюсь подозрительным, и это никуда не годится. Сначала я мучаюсь, что у нее нет настоящего занятия, а потом лезу на стенку, когда она его находит. Тебе же известен ответ, верно? Ни один приз не стоит борьбы за него!»

Когда он вошел в свою гардеробную, до него донесся голос Флер. Она пела в ванной!

* * *

Они вошли в ресторан «Савой», приковывая к себе общее внимание. Флер в багряно-красном была ослепительна. Ее платье, ее губы, ее волосы оттенялись кремовой белизной кожи и жемчугами на шее и запястьях. Она была неотразима. Майкл, поддерживая ее за локоть, был полон гордости. Словно она оделась так для него одного.

Мессенджеры уже ждали в баре. Вивиан сам смешивал коктейль, как было у него в обычае. Нона отсчитывала оливки.

– Мне нравится, – сказал Майкл, подходя. – Аристократия занимается тем, что у нее получается лучше всего.

Нона нежно его поцеловала – тоненькая миниатюрная блондинка в голубом облегающем платье, на десять лет моложе Флер и уже мать четверых детей.

Вивиан поднял бровь. Древняя англо-ирландская кровь чуть возмутилась.

– В баре я при исполнении обязанностей. Noblesse oblige! Флер! Ты просто греза, любовь моя.

Он отодвинул ее на расстояние руки, любуясь ею из-под тяжелых век, а потом поцеловал довольно мясистыми губами. Майкл заметил, что при этом и глаза и губы у него были полуоткрыты. Истый донжуан!

– Выпейте! – скомандовал Вивиан, наливая из шейкера в четыре бокала густую зеленую жидкость. – Не надо оливок, Нона. Они не гармонируют.

– Но что это, Вивиан? – спросила Флер.

– Не спрашивай, по ком звонит колокол! Мое последнее творение. И не для слабых духом. Я окрестил его «огнеплюй».

Флер понюхала бокал и сделала гримасу. Майкл отхлебнул и сморщился.

– На мой вкус, слишком уж много огня!

– А-а! Так слишком мало плевочков?

Майкл поперхнулся.

– Вивиан, ты ужасен, – сказала Флер. – Опять розыгрыш?

– Майкл третий, кого он сегодня поймал, – сообщила Нона. – Он куда хуже пятилетнего мальчишки.

Они заказали настоящие коктейли у бармена. В дальнем конце зала темноволосый певец запел что-то подозрительно смахивавшее на Шекспира, переложенного на бравурный мотив. Майкл насторожил уши.

Влюбленный с милою своей —

Гей-го, гей-го, гей-нонино!

Странноватая комбинация, но Флер уже отстукивала такт ногой.

– Я знаю, считается, что этот субъект способен спеть что угодно, – сказал он, – но неужели это и правда Бард?

– Слышал бы ты его последний номер! – ответил Вивиан. – «Вей, зимний ветер, вей», а еще говорят, что идет война!

Они засмеялись под музыку десяти оркестрантов и направились к столику. Им подали коктейли.

– Так что же мы сегодня празднуем? – спросила Флер. – Скажите, и выпьем за это.

– Прекрасная идея! Так поднимите бокалы и повторяйте за мной: Parce nuntio…

– Какой паркет? – спросил Майкл, послушно подняв бокал.

– Parce nuntio, Domine, ad laborem tuum , – нараспев произнес Вивиан. – Древний и почтенный девиз нашего рода – посмей только засмеяться! – а теперь запечатленный над самым новым и, скажу с полным правом, самым лучшим издательством в Лондоне. Благодарю вас!

Вместо того чтобы выпить, Майкл с Флер обменялись недоуменным взглядом.

– Подыграйте ему, – снисходительно сказала Нона. – Он только что выложил небольшое состояние, чтобы выкупить Компсон Грайс.

– У Дэнби и Уинтера? – озадаченно спросил Майкл. – Боже великий! У моей былой фирмы? Зачем?

– Затем, чтобы продавать книги, мой милый. По-моему, это понятно даже баронету. Да пей же, черт тебя подери!

Они выпили. Когда Вивиан бывал серьезен, а когда нет, обычно оставалось загадкой.