— Вон Синьдэ! — крикнул один из стражников.

Раздались пронзительные свистки.

Михе толкнула Синьдэ.

— Вот оборотная сторона славы.

— Да уж, — ответил тот. — Я знаю место, куда стражники не пойдут.

Остальные не успели спросить, что это за место. Синьдэ бросился бежать по узкому проулку меж двух рядов торговых палаток. Михе и Цзянь последовали за ним, то перескакивая через веревки, которыми крепились палатки, то спотыкаясь об них. Деревянные колышки взлетали в воздух; почти треть шатров обрушилась. Беглецы вырвались, оставив за собой хаос разрушения, и влились в густую толпу, входившую в соседний квартал. Они ныряли среди повозок, когда удавалось, и отталкивали с дороги пешеходов, когда приходилось.

Ворота остались далеко позади, когда старший ученик наконец остановился. Цзянь и Михе, тяжело дыша, привалились друг к другу.

Цзянь быстро понял, отчего стражники предпочли бы сюда не ходить. Это был Катуанский квартал. И взгляды окружающих давали понять, что местные обитатели не питают расположения к чжунцам.

— Нам, пожалуй, тут нечего делать, — тихонько сказал Цзянь.

Михе тоже встревожилась.

— Лучше я проведу ночь в тюрьме.

— Ерунда, мы же заключили мирный договор, — сказал Синьдэ, указывая в глубь квартала. — Давайте уберемся подальше от ворот и подождем, пока стража не уйдет.

— Я что-то сомневаюсь, что от мирного договора нам будет прок, — с тревогой произнес Цзянь, когда ворота исчезли за углом.

Он озирался по сторонам, разглядывая лица смертельных врагов народов Чжун — представителей племен, с которыми он должен был сражаться. Цзянь впервые увидел катуанцев вблизи. Эти люди, с удивительными разноцветными прическами и в одежде, сотканной из травы, оказались еще необычнее, чем он думал. Судя по выражениям лиц, катуанцы относились к Цзяню с таким же подозрением.

Он увлекся и даже не заметил, что друзья убежали далеко вперед. Идя вполоборота, он налетел на женщину, стоявшую к нему спиной. Цзянь потерял равновесие и плюхнулся наземь. Да что ж такое!

Он поднял голову и увидел, что над ним нависает грозная катуанка, мускулистая, суровая, с целой копной черных волос и выбритыми висками. Эта особа явно была не из тех, с кем стоит шутить и кого можно безнаказанно толкнуть на улице. Она протянула руку — и Цзянь вздрогнул.

— Ты ушибся, паренек? — спросила она.

— Нет, — проговорил Цзянь, отводя взгляд.

Отчего-то ему не хотелось смотреть ей в лицо.

— Ходи осторожнее, — твердо, но без гнева сказала женщина, легонько постучала его ногой по подошве башмака и вновь протянула руку. — Ну, ты весь день намерен сидеть в грязи?

Цзянь уставился на поданную руку, словно это было лезвие меча. Он подумал, что, возможно, не стоит ее принимать, а потом стиснул зубы и мысленно выбранил себя: «Не трусь». Он ведь первым на нее налетел, а она предложила помощь. На месте катуанки он бы уж точно так не поступил. Зря он думал, что чужаки-катуанцы — сплошь грабители и людоеды. Наверное, катуанцев просто недооценили. Ну или эта женщина была доброй по натуре.

— Простите, госпожа, я отвлекся, — сказал Цзянь и протянул руку.

Ладонь у нее была мозолистая и сильная. Катуанка легко вздернула юношу на ноги. Цзянь торопливо поклонился и хотел идти дальше.

Но женщина его не отпускала. Цзянь потянул руку, но хватка у катуанки оказалась стальная. Она притянула его ближе, почти нос к носу, и ухватила Цзяня за щеки, впившись в них ногтями. Глаза у нее сверкнули.

— Я чувствую… — она принюхалась, — …нечто странное. Как тебя зовут, мальчик?

Вот тебе и доброта.

Сали заставила себя крепче сжать пальцы. Ей казалось, что она держит в руке раскаленную добела кочергу. От прикосновения к мальчишке ее передернуло от отвращения, словно она залезла в спальный мешок, полный клопов. Все тело отчаянно вопило и требовало отпустить его. Зов Хана нахлынул на Сали с такой силой, что она чуть не лишилась сознания. Но как бы ей ни хотелось оттолкнуть мальчишку, желание знать правду взяло верх.

— Что ты делаешь, сумасшедшая? — закричал мальчик. — Мне больно, пусти!

— Как тебя зовут? — повторила Сали.

Он попытался ударить ее ногой, чуть не попав в голову. Сали пришлось слегка отклониться и поднять левую руку, чтобы защититься от броска. Этого мальчика явно обучали военным искусствам, что лишь подкрепило ее подозрения. Судя по удару, он владел хорошей техникой, хотя и двигался слишком дергано. Что неудивительно в его положении.

— Помогите! Катуанка хочет меня похитить!

Но никто не откликнулся на его призывы. Мальчик еще несколько раз попробовал атаковать, но ни один удар не достиг цели. Сали дернула его за руку, развернула, как партнера в танце, и зажала голову в захват.

— Я чувствую на тебе клеймо вашей религии. Кто ты для нее? Лучше отвечай.

И тут все сложилось воедино — его возраст, внешность, странное отвращение, которое она испытывала. Все дети Травяного моря знали о чжунском пророчестве, предвещающем гибель Вечного Хана и порабощение племен Катуа. Обнаружение Предреченного героя лет пятнадцать назад вызвало бурю. Целая армия ханских шпионов и убийц пыталась уничтожить угрозу, однако Просвещенные государства яростно защищали мальчишку. На основании описаний, полученных из третьих рук, удалось сделать лишь приблизительные наброски внешности; но с ними тем не менее знакомили всех катуанских воинов в тот день, когда они выбривали себе виски. Лицо этого мальчика Сали хранила в памяти не первый год.

И все они получали один приказ: любой ценой убить Предреченного героя Тяньди.

Новость о его смерти от рук собственных наставников потрясла мир. В тот день катуанцы воздели руки и возблагодарили небеса. После ужасного поражения они могли хоть чему-то порадоваться. Если предполагаемый воин пяти Поднебесных погиб, ничто не помешало бы Вечному Хану вновь вернуться. Шаманы утверждали, что смерть Вечного Хана и Предреченного героя — часть великого замысла. Но если подозрения Сали были не беспочвенны, если ей действительно повстречался воин пяти Поднебесных, для народов Катуа это стало бы страшным ударом. Если только она не примет меры немедленно.

Она держала мальчика за шею, стоя посреди улицы, а он отчаянно сопротивлялся. Сали сама не знала, что делать дальше. Она впервые взяла кого-то в плен. Катуанцы либо отпускали врагов, либо убивали. Пленных они не брали. Инстинкт велел ей оттащить мальчишку в переулок и перерезать ему горло, вне зависимости от того, кем он был на самом деле. Сали не придерживалась тактики «сначала убить, а потом задавать вопросы», но на кону стояло слишком многое. Быть может, никому из ее соплеменников больше не удастся так близко подобраться к Предреченному герою. Ее народ находился в рабстве у оседлых. Мальчишку трудно было назвать невинной жертвой!