спотыкаюсь. Входная дверь захлопывается, и ожидающий меня слуга торопится усадить меня в экипаж. К тому времени, как я собираюсь с мыслями, становится слишком поздно. Мы уже отъехали. Я оглядываюсь на поместье, прижимая к себе дневник. Как жаль, что я не доверил его хранение Бесс.

– Почему мы остановились? – кричу я, когда карета вдруг со скрипом тормозит. Я стучу в окно, но дверь экипажа распахивается, и в салон поднимается человек в плаще. Мгновение спустя карета возобновляет движение.

Я вздрагиваю от изумления, когда Альтамия снимает свой синий капюшон.

– Твоя мама сказала, что ты заболела.

– Мы вместе с ней задумали эту хитрость.

Достав из моего саквояжа карту, девушка раскладывает ее у нас на коленях. Она начинает изучать план, проводя пальцем вдоль тонкой линии, которую я на нем провел. – Мы выехали отсюда, но наш пункт назначения – вот здесь.

– Один из многих, – подтверждаю я. – Именно поэтому я должен вернуть тебя домой. Тебе нельзя со мной ехать, – возражаю я, когда она хватает меня за руку, не позволяя мне постучать в стекло, чтобы привлечь внимание кучера. – Это опасно, – настаиваю я.

– Я пережила вещи гораздо хуже, – спорит она. – К тому же ты нуждаешься в моей помощи. Ты едва пришел в себя. Твоя рана может загноиться и отравить твою кровь. Я знаю, как тебя спасти.

– Я не собираюсь помогать тебе сбежать из дома.

– Я и не сбегаю, – спокойно произносит Альтамия, и я не могу подобрать слов, чтобы ей возразить. Для человека, решившего совершить побег, она выглядит удивительно решительной и собранной.

– Предстоит поход по раскаленной земле, – предостерегаю я.

– Ничего, у меня легкая походка, – поддразнивает она меня.

– Я вернусь за тобой, когда все закончится, – обещаю я.

– Николас, это никогда не закончится. Всегда будет начинаться новая война или новая чистка. Можно провести всю жизнь в ожидании намеков на то, что скоро все будет позади. А можно жить сегодняшним днем.

– Кем бы ты меня ни считала, вряд ли со мной тебя ждет счастливый конец.

– Мало кого он ждет, но я бы все равно хотела рискнуть.

– Это неправильно, – возражаю я, однако беру ее за руки.

– Ты должен стать страшным сном для охотников на ведьм. Это невозможно сделать в одиночку.

– Хочешь стать моей ученицей? – шучу я.

– Твоей напарницей, – поправляет она, и мы переплетаем пальцы.

– Моей женой? – спрашиваю я, обвязывая палец Альтамии ниткой из своего плаща. Взглянув на нее, девушка поднимает голову и смотрит мне в глаза.

От ее поцелуя у меня перехватывает дыхание, и мы чересчур быстро отстраняемся друг от друга. Откинувшись назад, в мои объятия, девушка снова переключается на карту. Дорога к месту нашего назначения окутана белыми тенями, а проплывающие за окном очертания холма Пендл выглядят мрачно, но умиротворяюще. Я успокаиваюсь, когда Альтамия кладет голову мне на плечо.

– С мертвыми у меня больше общего, чем с живыми, – говорю я ей. Оторвавшись от изучения нашего маршрута, Альтамия рассеивает мои страхи поцелуями. – И все же я выбрал тебя.

От автора

Хотелось бы сказать, что «Темные празднества» родились как по волшебству, но, упомянув магию в подобном контексте, я бы оказала медвежью услугу тысячам мужчин и женщин, ставших жертвами охоты на ведьм, господствовавшей в Европе в Раннее Новое время.

Изначально на написание книги меня вдохновила личность короля Якова I, некоторыми из известных фактов биографии которого стали объединение корон Шотландии и Англии, близкие отношения с привлекательными фаворитами, любовь к охоте, а также паранойя: монарх считал, что дьявол и его прислужницы, занимающиеся колдовством, замышляют его убийство. Яков заинтересовался ведьмами после того, как побывал в Дании, где охота на них шла вовсю. Вскоре это увлечение сменилось настоящей одержимостью и паранойей после того, как в 1590 году возвращение короля и его супруги Анны Датской в Шотландию было отложено из-за мощных гроз.

Задержку списали на колдовство, и Яков лично допрашивал подозреваемых в занятиях магией. Позже этот процесс вошел в историю как суд над ведьмами Северного Бервика. Растущий интерес Якова к угрозе, которую представляли собой ведьмы, вылился в написание им в 1597 году трактата о колдовстве под названием «Демонология». После своего восхождения на английский престол Яков ввел так называемый Закон о Колдовстве 1604 года, согласно которому все виды магии карались смертной казнью. Впрочем, огромное количество ложных обвинений, некоторые из которых разоблачил он сам, привели к тому, что Яков начал терять интерес к этой теме.

И хотя король может позволить себе отказаться от навязчивой идеи, для простого человека все обычно складывается иначе. Одной из вещей, о которых мне приходилось себе напоминать, читая стенограммы судебных процессов над ведьмами XVII века, стало то, насколько глубоко укоренился в людях страх перед сверхъестественным. Хотя король Яков и не заразил своей паранойей Англию и Шотландию, он определенно заложил некую основу, которой другие воспользовались в своих интересах. Первыми приходят в голову люди, стоящие за широким распространением памфлетов о колдовстве, основанных на действительно имевших место судах над ведьмами, однако щедро приправленных гротескными деталями. Например, помощник юриста Томас Поттс заслужил одобрение короля Якова и стал владельцем парка Скалм за свою расшифровку судов над ведьмами Пендла в 1612 году, которую он опубликовал под названием «Чудесное разоблачение ведьм в графстве Ланкастер».

В ту эпоху, когда разворачивается действие моего романа, памфлеты о ведьмах все еще были в моде, и многие люди того времени наверняка слышали о «Самом надежном, странном и правдивом разоблачении ведьмы» – памфлете, в котором описывается, как группа солдат-круглоголовых набредает на ведьму, пляшущую на реке Ньюбери, и прерывает ее веселье каскадом пуль.

Еще одной группой людей, которой паранойя короля Якова сыграла на руку, стали охотники на ведьм, в частности Мэтью Хопкинс. Когда я впервые прочитала о нем, была шокирована тем, сколько женщин, обвиненных в колдовстве, он убил, несмотря на свой юный возраст. Ему было всего двадцать с небольшим, когда он занялся охотой на ведьм. Он даже присвоил себе фальшивый титул «генерал-ведьмолов», чтобы таким образом продемонстрировать свою власть. Хопкинс абсолютно бесстыдно себя продвигал, и если бы он был нашим современником, то вполне мог бы стать мошенником в духе «Изобретая Анну» или «Афериста из Tinder». Тем не менее хаос Английской революции подарил Мэтью Хопкинсу все необходимые условия для процветания его ремесла. Большинство обвиняемых в колдовстве были пожилыми женщинами, часто презираемыми соседями за их нищету и зависимость от приходских выплат. Охота на ведьм была удобным способом снизить нагрузку на приходскую казну, к тому же важно не забывать, что Хопкинс и его соратник Джон Стерн часто получали приглашения со стороны городских властей. Несмотря на это, именно успехи Хопкинса и Стерна, в том числе гонорары, равнявшиеся месячному окладу рабочего