— Куда же делись деньги? — ехидно поинтересовался интеллигентного вида сухопарый старичок. Похоже, назревал бунт, решительный и беспощадный.

— Братья и сёстры, уймитесь! — рявкнул священник, возвращая паству к процедуре.

Все унялись и дружно запели:

— Верую во единого Бога Отца…

Пели слаженно, невнятно выговаривая незнакомые слова. Потом священник угощал всех вином, а Ольге даже дал крохотный пирожок, оказавшийся очень жестким и безвкусным. Как интересно люди живут!

Стала приходить в храм регулярно. Иногда помогала с уборкой, готовила еду для отца Владимира. Их беседы во время трапезы стали частыми, поскольку питалась она в церкви, дома не было ни крошки.

Однажды священник сказал ей:

— Мне кажется, в душе твоей пустота, и важно, чем её заполнишь. Спаситель говорил, что в пустое место может войти злой дух, захватив с собой семь злейших. Поэтому найди себе занятие, которое заполнит жизнь.

— Сейчас трудно найти работу.

— Кажется, могу тебе помочь.

Однажды после службы отец Владимир подозвал её. Он стоял в компании с немолодым, интеллигентного вида мужчиной, терпеливо отгоняя назойливо роящихся вокруг старушек, норовивших припасть к благословляющей длани.

Мужчина был одет в дорогое кашемировое пальто, слегка полноват, из-под очков в золотистой оправе иронично глядели умные глаза. Показался симпатичным: тонкие чувственные ноздри, пухлые губы, волевой подбородок, короткая аккуратная стрижка.

— Александр Петрович, Божьей милостью наш благотворитель, — представил собеседника отец Владимир. — Ему как раз нужен секретарь-референт.

Он сделал паузу, во время которой многозначительно и как-то странно взглянул, словно только что предложил ей бесплатную путёвку на «Титаник».

— Не подведёшь меня?

«Его вопрос подразумевает, что я уже согласилась, — успела подумать Ольга. — Действительно, что тут думать. Мужчина кажется серьёзным».

Москва — город чудаков, но странности нового шефа заметно зашкаливали.

И если бы существовала хрестоматия по особо интересным случаям, ему бы, возможно, выделили абзац, а то и два.

И дело было не в том, что он владел обувной империей «Хрустальные башмачки для Золушки» с сетью магазинов и фабрик. Ольге нравилось название. В нём обещалось чудо, ведь девушку, купившую обувь, наверняка искал прекрасный принц. И пусть глупые сёстры приобретают свои нелепые босоножки в других фирмах. Принца им не видать как своих ушей.

Странным было другое. Внутри Александра Петровича прятался безумец, обожавший кровь, пытки, костры, всякую средневековую дьявольщину и временами выбиравшийся наружу. Тогда шеф мог часами рассуждать о процессах над ведьмами, до изнеможения описывать подробности четвертования, потеряв счёт времени, как юноша, рассказывающий о своей возлюбленной. Он даже профинансировал фильм о Маркизе де Саде, который, однако, не был выпущен в широкий прокат, чтобы не слишком возбуждать умы, а остался в памяти особых знатоков.

Но пусть тот, у кого нет хоть небольшой придури, первым бросит в него камень.

Тем более что зарплата оказалась огромной, а работа — интересной.

Ольга была очень благодарна отцу Владимиру, храм которого посещала регулярно. Теперь у неё появились деньги и дела, в которые можно было погрузиться с головой.

В работе старалась не пересекать той грани, за которой в душе шефа пряталось нечто таинственное, словно в запертой комнате Синей Бороды. Но довольно скоро дверь начала со скрипом приоткрываться. Медленно, почти незаметно, но с такой же неотвратимостью, как смена времён года.

В том году весна пришла с опозданием, словно кинозвезда на пресс-конференцию. Люди, уставшие от зимней стужи, воспряли духом. Одуревшие коты готовились к блуду, хриплым воем оповещая желающих присоединиться.

В один из тёплых апрельских дней она пришла к отцу Владимиру, испытывая неловкость в душе: стыдно рассказывать мужчине о своих неблаговидных любовных интрижках.

— Я согрешила, — призналась она. — Совершила прелюбодеяние. Со своим начальником.

— С Александром Петровичем? — уточнил священник.

— Да, — вздохнула Ольга.

Отец Владимир задумался, но почти сразу произнёс:

— То, о чём ты говоришь, не называется «прелюбодеянием». Ведь он не женат, да и ты не замужем. Конечно, кто-то не одобрил бы внебрачной связи, но мы живём в реальном мире, где мужчины и женщины, случается, спят друг с другом до брака.

— Вряд ли речь идёт о браке, во всяком случае, мы не строили планов на медовый месяц, — возразила Ольга.

— Но ты его любишь?

— Честно говоря, нет. Это просто обычный служебный роман.

— Хорошо, что ты говоришь искренне. Когда согрешила и не покаялась — это называется «согрешила». В твоём случае, может быть, даже неплохо, что в сердце появилась пусть не любовь, а привязанность. Отпускаются грехи рабы Божьей Ольги… Кстати, напомни Александру Петровичу оплатить счета на мозаику. Мы планируем у входа в церковь сделать картину «Иисус, изгоняющий бесов». Актуальная тема для многих прихожан, — усмехнулся он.

Ольга улыбнулась в ответ. Внутри ликовала, как безгрешное дитя, хлопала в ладошки и распевала. Окрылённая, поцеловала протянутую руку отца Владимира. Кожа его была шершавой и сухой, словно бумага. «Сколь интимен поцелуй, — подумала она. — Он освещал любовь и подчёркивал предательство».

Неожиданно краем сознания услышала, как невидимые рабочие где-то наверху под куполом переговариваются друг с другом. Они говорили негромко, почти шёпотом, но в силу какого-то акустического фокуса голоса звучали совсем рядом.

— Это первый?

— Точно!

— Ждём второго?

«О чём это они?» — вздрогнула Ольга. Столб света, идущий из-под купола, образовывал светящийся конус, в котором плясали золотые пылинки. Неожиданно ей стало страшно: «Ангелы обсуждают первого демона, вошедшего в пустое место внутри меня?» По коже поползли гадкие мурашки, сдавило дыхание. «Может, рабочие говорят о слоях краски и штукатурки, и ангелы здесь ни при чём?»

— Отлично! До конца первого периода уйма времени. И второй гол забьют. Вот увидишь.

— Не кажи гоп…

«А, это о футболе, — сообразила девушка, но облегчения не пришло. Наоборот, неприятный озноб, щекочущий кожу, лишь усилился. Почему священник отпустил мне грехи? Неужели только ради денег на новую мозаику? Если человек ходит в церковь, как демон может войти в него? Таинство покаяния должно защитить. И нечего морочить себе голову страшилками».

Стряхнув наваждение, Ольга вышла из храма.

Скоро отношения с шефом стали совсем близкими. Она побывала в его «логове» — загородном доме, который представлял собой уникальный по содержанию и грандиозности музей пыток. Экспонаты свозились со всего мира. Дом ломился от музейных сокровищ. Стены украшали гравюры, картины, документальные фото со сценами допросов и смертных казней. Из каждого угла высовывались приспособления, способные сделать человеку не просто больно, а очень больно. Нельзя было шагу ступить, чтобы не наткнуться на кресло, усыпанное шипами, гильотину, виселицу или стеллаж с «испанскими сапогами». В застеклённых шкафах хранились изящные безделушки типа щипцов для вытягивания жил или клещей, дробящих кости.