Без всяких церемоний швырнул на пол, рядом с плитой, где,как ни в чем не бывало, шкворчала на сковороде маралятина, присел на корточки,беглым взглядом оценив свою работу, – как и рассчитывал, одна пуля в плечонавылет, вторая пробила руку выше локтя – бросился к двери, заглянул во всеимевшиеся комнаты. Их было три. В двух – кровати. Телевизор, сервант, платянойшкаф, ничего особенного... В третьей на широком столе – большая черная рация,светится зеленый глазок, лежат наушники с микрофоном на удобно искривленномстержне, и рядом – другая рация, портативная, какую можно носить в кармане, столстой и короткой кольчатой антенной.

Не было времени. Он кинулся назад, выдернул у бесчувственнойНины ремень из штанов, грубо вывернул руки и захватил запястья мертвой петлей,чуть испачкав кровью рукав. Выскочил во двор, по пути схватив стоявшее накрыльце ведро и прикрыв им хозяйкин ТТ. Федор лежал на том же месте, с ним всебыло кончено. Мазур схватил его под мышки, затащил в предбанник, а там идальше, бросил на пол рядом с топившейся печкой, словно охапку дров. УлыбнулсяОльге – точнее, ощерился мимолетным волчьим оскалом:

– Порядок. Давай в дом.

– Оба? – спросила она гораздо спокойнее, чем Мазурожидал.

– Да нет, с хозяйкой мне побалакать нужно...

Ольга переступила через труп, как через бревно. Обогнав ее,Мазур вошел в дом первым. Нина уже очнулась, пыталась перевалиться на спину.Все в том же сумасшедшем ритме – вдруг на перевозе машины появятся? –Мазур снял ремень, содрал с женщины через голову свитер (она прямо-таки взвылаот боли), распахнул дверцу висевшего на стене шкафчика с красным крестом.Точно, довольно богатая аптечка. Дернул навощенную ниточку, располосовавпополам обертку индпакета, быстро принялся бинтовать раны – под свитером на нейобнаружилась белая безрукавка, так что снимать не пришлось. Туго затянул бинты,мгновенно наплывшие кровью. Нина все это время сидела, как мертвая, закрывглаза.

За спиной затрещало, пахнуло мясом. Обернулся – это Ольгаспокойно переворачивала коричневые, подрумяненные куски. «Ну, молодцом», –про себя похвалил ее Мазур, пораскинув мозгами, достал еще пакет и наложилсверху дополнительные повязки с ватными тампонами – а то сомлеет еще от вида крови,стерва...

Схватил свитер, полил его из чайника холодной водой ибыстренько затер пятна крови на полу. Пол был выкрашен в темно-коричневый цвет,так что, если не присматриваться, ничего и не заметно. Вышел на крыльцо,разделался с оставшимися там потеками крови. Во дворе, на досках, не осталосьни малейшего следа, все моментально смыл дождь, только под стенкой бани ещепузырилась слегка розоватая водичка...

Вернулся в дом. Нина успела отползти в угол, к огромномустаромодному буфету, уставилась на него, лицо искажено болью и страхом.Усмехнувшись, он бросил:

– Так и сидеть, сука... – Передал пистолет Ольге игромко сказал: – Если дернется, ногу прострели. Ногу, ясно? Она мне пока живаянужна...

Ольга взяла у него новехонький ТТ – губы решительно сжаты,лицо спокойное. «Боевая подруга, – мимолетно умилился Мазур, – надоже, как держится...»

И прошел в комнату с рацией. Не садясь, внимательно ееосмотрел. Хорошая рация, мощная, ненашенская, но с такой он моментальносправился бы – не будь замка...

А замок тут имелся. На панельке из черной пластмассы –десять клавиш с красными цифирками, от нуля до девяти. С такими штуками Мазурсталкивался редко, но был о них наслышан. Замок надежнейший. Нет нужды вбронированных дверях, хитрых системах охраны и амбалах с суперсовременнымиавтоматами – тот, кто не знает шифра, рацией воспользоваться ни за что несможет. Иногда блокируют прием, иногда передачу – а то и все вместе... Зеленыйглазок издевательски светится, питание подключено, а вот поди ж ты...

Вернулся в комнату. Взял у Ольги пистолет, бросил:

– Можно и снимать сковородку, не до гурманства... – иповернулся к Нине: – Встать. Марш вперед.

Завел в комнату с рацией, кивнул в ту сторону:

– Код?

Нина присела на стул, похоже, не играла, и в самом делемалость обессилела от потери крови и шока. Шевельнула бледными губами:

– Я не знаю... Федя радист...

Мазур нагнулся над столом. Внимательно осмотрел наушники,даже поднес к носу, принюхался. Снял с черной пластмассы едва заметный волос –длинный, темный. Кивнул на пепельницу, где покоились несколько длинных окурков:

– Не бреши, инфузория-тапочка. Волос определенно твой. Ичинарики в твоей помаде. Ну?

– Не знаю...

Удар рукояткой, не столь уж сильный, пришелся по одной изповязок. Она передернулась, закатила глаза, стала сползать со стула. Мазурвовремя подхватил ее, схватил со стола красную одноразовую зажигалку и чиркнул,поднес огонек к подбородку. Не было ни времени, ни охоты вспоминать о гуманизмеи различиях меж слабым и сильным полами. Перед ним был враг, и точка. Либо тыего, либо он тебя, других правил не имеется...

Нина резко отдернула голову, ее лицо исказилось:

– Козел сучий...

– Крыса, а тебе не кажется, что ты держишься чуточку иначе,чем следовало бы в такой вот ситуации простой паромщице? – спокойноспросил Мазур. – Боишься, но ничуточки не удивляешься. Что скажешь? –И, не давая ей опомниться, резко поднес к самым ее глазам рацию-портативку: –Кому успела брякнуть? Ну? Кишки вырву, сука!

Он стрелял наугад – но угодил в десятку. Нина, инстинктивноотшатнувшись, быстро ответила:

– Я не знаю, где они...

– Точнее! – рявкнул Мазур. – Как это?

– Они где-то меж нами и Шантарой... Палатку поставили...

– Засада на дороге? – нажимал Мазур, не давая ейвремени ни опомниться, ни подумать, держа кулак в опасной близости от толстыхповязок.

– Да...

– Под видом?

– Не знаю!

– Что ты им сказала?

– Что вы появились...

– А они что?

– И дальше там сидят, так велено. Пока все не...

– Пока нас тут не упаковали прочно? И не прибыли за нами,кому надлежит, а?

Она кивнула.

– Какая у них рация?

– Только такая... – она повернула голову, показывая напортативку, отложенную Мазуром к пепельнице.

– Сколько их там?

– Не знаю... Несколько... (Он сделал вид, что готовударить.) Ну, трое...

– На заимку стукнула?

– Не успела...

– Код!

Нина молчала.

– Ты понимаешь, что я сейчас с тобой сделаю?

Она чуть заметно кивнула.