Она мотнула головой.

– Ах ты ж сука, – сказал Мазур с ухмылкой. – Вотдаже как... Там что, подрыв? Хозяин ваш обожает самую серьезную технику, я сэтим понемногу свыкся уже... Подрыв?

Нина кивнула.

– Как ты думаешь, что с тобой будет за такие фокусы? –спросил Мазур без особой злобы.

– Тебе же все равно не прорваться...

– Торговаться начала?

– А почему б и нет?

– Чтобы торговаться, нужно что-то предложить, – сказалМазур. – А я, откровенно говоря, добротного товара у тебя и не вижу. Оченьуж рискованно по твоему совету коды набирать...

Нина еще больше побледнела, ее бросило в обильный пот.Все-таки две дырки в шкуре давали о себе знать, в любой момент могла исвалиться...

– Я тебя могу провести мимо засады, – сказала она тихо,кривясь от боли. – Мимо той, что на дороге. Они меня знают...

– И что, твои приказы выполняют? Не лепи горбатого...

– Я их могу по рации убрать оттуда. Сказать, чтобы куда-топеребрались...

Мазур, притворяясь, будто смотрит в другую сторону,проследил направление ее взгляда. Это уже третий раз она туда косится,интересно...

– А откуда я знаю, какие у вас на такой вариант кодовыесловечки предусмотрены? – пожал он плечами.

– Честное слово...

– Не смеши.

– Жить хочется, – сказала она обыденно. – Как-тоже надо меж двумя жерновами проскользнуть...

– Это уж точно, – Мазур, делая вид, что это у негополучается машинально, встал и прошелся по комнате несколько раз,туда-сюда. – Только ты не особенно-то изощряйся, скользкая дорожка кудатолько ни заводит, особенно...

Развернулся к ней, неожиданно и мгновенно, – ее леваярука уже нырнула в ящик стола, очень узкий, скорее уж не ящик это был, а доска,присобаченная параллельно столешнице на небольшом расстоянии, без большогозамаха ударил ребром ладони, метко,н а п о в а л.

Нину снесло со стула, шумно упала на пол. Из руки выпал,прокатился по полу небольшой пистолет, блестящий и красивый. Мазур присмотрелся– ну да, «Дрель», поздний внучек «Марголина», десять патронов, пуля безоболочки, на близкой дистанции влепит так, что мало не покажется... Самовзводавот только нет. Впрочем, патрон оказался в стволе, курок взведен.

Хозяйственно сунув трофей в карман, Мазур без особой нуждыпотрогал тело, присев на корточки. Мог и не проверять – перелом шейных позвонков,финита. Грустно глянул на рацию, словно ребенок на недоступное лакомство, вышелв кухню.

Ольга, как раз поставившая сковородку на старомоднуючугунную подставку, обернулась и без эмоций спросила:

– Готова?

– Ага, – сказал Мазур. – Доигралась, сучка...

– Садись, поешь. Времени ж мало, я так понимаю?

Усаживаясь за стол, Мазур внимательно посмотрел нанее – и не обнаружил никаких оснований для беспокойства. Это не транс, недушевная черствость, и поехавшей крышей тоже не пахнет ничуточки. Она наконецв ж и л а с ь, полностью приняла правила игры,навязанные окружающим миром. Любой человек с военным опытом тысячу раз такоенаблюдал. Рано или поздно в голове у новичка что-то щелкнет, и он начинает житьс ясным осознанием нехитрой истины: не ты затеял эту кровавую игру, но, еслихочешь выжить, плюнь на сантименты и действуй так, чтобы сдох не ты, а враг.Те, кто на другой стороне, для тебя теперь не люди, а шахматные фигурки – ктольет слезы по взятой ладье? Не ты ж начал...

И все же на ее лице застыла легкая, непреходящая печаль. Воттеперь-то Ольга как две капли воды была похожа на своего двойника – с картиныБоттичелли «Возвращение Юдифи из лагеря Олоферна». Она и раньше это сходствознала, специально показывала Мазуру альбом с репродукциями, и он без малейшеголукавства соглашался, что она вылитая Юдифь, – но тогда не хватало чего-тонеуловимого. Теперь оно появилось и подобие стало полным. Невеликий дока вживописи, Мазур считал эту картину гениальной – позади поспешает волокущаяголову Олоферна служанка с тупо-радостной физиономией, а Юдифь шагает медленно,чуть ли не плетется с мечом в руке, ей вроде бы, согласно исторической правде,полагается ликовать, но прекрасное личико в дымке неуловимой печали, которую невозможноистолковать и понять...

Он плюхнул себе на тарелку зажаренный до коричневой корочкикусок маралятины. Рука, потянувшаяся к банке с солеными болгарскими огурчиками,чуть промедлила. Он вдруг сообразил, что х о т е л убитьНину. Без всякого садизма или смакования, но с явным нетерпением ждал, когдаона полезет за пистолетом, чтобы мгновенно появилось некое законное основание,чтобы все выглядело честным боем.

Ни о чем он не жалел, не желал переиграть, убил бы еще раз,столь же хладнокровно. Дело в другом: впервые в жизни емуз а х о т е л о с ь убить врага,не в мыслях, не по злобе или ненависти, не из мщения – тело и сознаниепрямо-таки жаждали удара, ощущения ломающейся шеи... За этот миг он словно бы сталсовершенно другим человеком. И испугался себя самого, открывшейся бездны –тоже на миг, потом прошло... или затаилось?

– Горячее еще, – буркнул Мазур, вставая. –Осмотрюсь пока...

У него осталось впечатление, будто Ольга неведомым путемпрочла не просто его мысли – ощущения. Взглянула совершенно незнакомымиглазами:

– Кирилл, что с нами творится? Это, вообще, мы?

– Ничего не творится, – сказал он устало. – Жизньсвою спасаем, всего и делов...

Ухватил небольшое железное кольцо, отвалил крышку подполья.Спустился по аккуратной небольшой лесенке, огляделся. Подвал обширный,зацементированные стены, прочно сбитые полки из струганых досок. В углу –несколько открытых ящиков с хорошо смазанными железками, запчастями для дизеля.На полках – картонные коробки: тушенка, рыбные консервы, стеклянные импортные банкис овощами, компотами. Ничего домашнего, никаких солений своего приготовления.Подполье выглядит совершенно не по-деревенски. Деревню эти двое видели только вкино...

Он огляделся, взял с полки пустой джутовый мешок, накидалтуда десятка два разнокалиберных банок, вылез и шумно опустил крышку.

– Что там? – спросила Ольга с набитым ртом.

– Запас на дорогу, – сказал он. – Как поешь,посмотри какие-нибудь сумки, а я пока одежду пошукаю.

– Ешь, остынет.

– Потом, – буркнул он, направляясь в комнату.

Нина не соврала – в шкафу на полке отыскалась картоннаякоробка с патронами для ТТ и сотня марголинских, вставленных в гибкий листокпластика, – в точности, как таблетки. Мазур методично перебрал одежду,бросая на кровать джинсы, свитера и куртки. С Федором они были одного роста, авот Ольга гораздо субтильнее Нины, но это ничего, после всего пережитого натакие мелочи и внимания обращать не стоит...