вылетело из его полуоткрытого рта. Ноги его подкосились, и он упал на колени. Он схватился руками за горло, не понимая, что с ним происходит. Ладони его горели. Он отнял руки от горла и некоторое время смотрел на них, а затем издал душераздирающий крик, и на ладонях его вспыхнуло пламя. Шатаясь, он поднялся на ноги, пытаясь погасить пламя, охватившее его ладони, но огонь стал подниматься выше по рукам, вырываясь языками пламени сквозь его кожу, прожигая его одежду, его доспехи. Сверкая полуослепшим глазом, он ринулся на Махталеона, но тот даже не пошевелился.

– Что ты сделал со мной? – хрипел он.

– Тебя съедает огонь, который ты сам разжег внутри себя. Ты кормил его ненавистью ко мне всю свою жизнь, и вот он вырвался на свободу. Не я виновен в том, что случилось с тобой, только ты сам.

Уже вся его спина полыхала, и он мог разобрать только тени перед собой. Он упал на руки, уже обуглившиеся до локтя, и, рыча, продолжал ползти к Махталеону.

– Спали вас всех солнечный свет! – хрипел он. – Вы все будете гореть! Вам не будет покоя ни в одном из миров! Воды…

– Воды? Какую малость ты желаешь теперь, и того получить не можешь. Ты хотел власти, ты хотел был Правителем в землях Великой Тьмы, ты считал, что превзошел меня, что достоин этого Трона. Но даже воды тебе никто не подаст без моего на то позволения. Ты сам разжег это пламя, оно и поглотит тебя.

Огонь уже полностью охватил тело демона и пожирал его изнутри. Леон-младший уже не двигался, полыхая у ног Махталеона.

«Просто охота, Индиль. Для них это просто охота. Они хищники, мы жертвы. Запомни, Индиль, никогда, ни при каких обстоятельствах не смотри в глаза демонам, не внимай их словам: они, словно удавы, парализуют нас, как кроликов. Своим взглядом они проникают в сознание и выжигают душу. А потом испепеляют опустошенное тело. Не остается ничего. Это страшная смерть, Индиль. Огонь, пожирающий тебя изнутри».

Тиир смотрела на горящее тело демона, скрывая ужас под маской безразличия. Слова Кетара внезапно проснулись в ее сознании, и к ней вернулся ужас, тот самый первобытный, дикий, необъяснимый ужас перед демоном, ее демоном, стоящим теперь перед ее глазами. Отец, испепеляющий заживо своего сына. Его холодные руки, эти влажные, липкие стены пещеры, тьма его лабиринтов, могильный ветер его дыхания. Он вышел из Преисподней. Чем он был лучше своего отца? Ее Леон – истинное зло, не знающее пощады. Он мог позволить сыну умереть как подобает воину – с мечом в руках, но вместо этого обрек его на постыдную, унизительную кончину, зная, что тот не способен противостоять ему. В ее глазах он был таким, каким она хотела видеть его, она сама создала его образ из своих грез, в желании выжить, в желании спасти свой рассудок. В действительности же он всегда был монстром, ужасом, порождением Тьмы, безжалостным убийцей и палачом. Но то, что она создала из своих видений, стало реальным и бесконечно дорогим для нее. То, что она создала, дало ей жизнь. Он был тем, кого она любила до исступления. Он был тем, кто отказался от смерти и права на перерождение. Он был тем, кто выбирая между жизнью и Тиир, выбрал ее – Тиир. Он отказался от права на новую жизнь без нее. Он выбрал вечное скитание во тьме небытия ради возможности вечно быть с ней. Тиир закрыла глаза и снова открыла их.

Махталеон прошел мимо расступившихся перед ним демонов по направлению к трону и стал медленно подниматься по ступеням. Поравнявшись с Тиир, он остановился на мгновение и, не глядя на нее, прошел дальше. Поднявшись на последнюю ступень, он чуть помедлил и обернулся к стоящим внизу демонам. Он долго смотрел на склонившихся перед ним воинов, словно изучая каждого из них. Над залой повисла тишина. Его взгляд лег тяжелым грузом на спины стоявших перед ним демонов и еще больше склонил их к земле.

Наконец, Махталеон произнес:

– Отныне и до скончания времен: Я – ваш Правитель, Правитель ваших детей и детей ваших детей! Я отменяю и запрещаю битвы между вами! Отныне только я принимаю решения, назначаю на должности, даю земли и разрешаю охоту. Тот, кто ослушается меня, тот, кто задумает измену за моей спиной, тот, кто пойдет против моей воли, станет горсткой пепла у моих ног! Если кто-то из вас не согласен, пусть покинет Тьму теперь или будет верен мне отныне и впредь, – он выдержал паузу, снова обведя всех присутствующих взглядом, и продолжил: – Сегодня Священная Ночь. Сегодня изменилась история нашего народа. В эту ночь и впредь каждый год в эту ночь я разрешаю вам Большую Охоту, демоны!

И его слова были встречены одобрительным ревом голосов, прокатившимся по всей зале.

– Да будет вечным твое правление, Король!

– Да будет слава твоя повсеместно!

– Да покроет Тьма всю землю под предводительством твоим!

– Я ваш Король! Отныне и до скончания времен! – Махталеон поднял руки и восторженные крики возросли, прокатились по зале новой мощной волной. – Воззрите, демоны, и запомните эту ночь! – к крикам присоединились звуки ударов мечей о кованые щиты, из-под стен замка раздались приветственные крики демонов и такие же удары.

– Благодаря вашей преданности и самоотверженности границы наших земель расширились. Да будет так и впредь!

– Да не иссякнет наша сила! Да прибудет с нами Великая Тьма! – вторили ему демоны.

Махталеон стоял над своими демонами, подняв руки и открыв их навстречу подданным, впитывая энергию их голосов, наслаждаясь этим торжеством своего величия. Тень от его огромных крыльев, высоко поднятых за спиной, закрывала собой почти всю залу. Выждав еще немного, Махталеон опустил руки, и вслед за его движением в зале стало тихо. Он поднялся к трону и, наконец, занял свое место. Жестом он указал Пратту занять место по правую руку от себя.

– Демоны! – произнес Махталеон в абсолютной тишине. – Мои воины! Мои верноподданные! Земли наши велики, и простираются намного дальше этих гор, как вам хорошо известно. Великая Тьма поручила их мне. Я дарую Пратту титул Лорда Тьмы и вверяю ему сердце наших земель. Я оставляю Лорда Пратта наместником в этих землях, я доверяю ему правление в этих горах в то время, когда я буду отсутствовать. Его слово – мое слово. Его воля – моя воля!