водой распространялся особенно хорошо, поэтому с вытянутого острова меж двух рукавов и северного берега постоянно слышались крики диких животных, в основном приматов, а по ночам рык диких котов и гиен, а также хлопанье крыльев крупных птиц, скорее всего, попугаев и их сородичей.

В мутноватой из-за течения, поднимающего ил со дна, воде виднелись водоросли разных цветов. Присутствовали пресноводные скаты, а также косяки форели, плывущие от истока, к которому они приближались в период нереста. Он давно закончился, но отстающие косяки рыбы до сих пор встречались в реке.

В этой части Бобровой реки нередко встречались огромные черепахи. Беатрис не видела таких в атласах по фауне, изучаемой в мулсаторских школах. Панцири земноводных покрывали нароств, служащие дополнительной защитой от водяных змей и мурен, которые также здесь обитали.

В один из дней, когда ветра практически не было и ладья медленно плыла, исключительно благодаря течению, одна из огромных черепах каким-то образом умудрилась забраться на нижнюю палубу. Это стало открытием для Александрос.

— Она запрыгнула сюда! — закричал Виктор. — Я клянусь вам, запрыгнула! Будто это не черепаха, а кузнечик-переросток.

Животина около метра в длину и ширину, круглая, покрытая шиповатыми наростами, переполошила добрую часть команды «Дырявого корыта». Однако люди Курта не растерялись, они пристрелили земноводное из своих бластерных винтовок.

— Сегодня разнообразим рацион вкусным черепашьим супом, — сказал один из людей Курта.

— Не советую этого делать, — предостерёг Дарен Брауз. — Некоторые из этих черепах непригодны для пищи. Не ядовиты, но могут, с непривычки, не зайти вашим желудкам.

Несмотря на предупреждения гида, с позволения капитана, черепаху всё же разделали и пустили в дело, приготовив жирный суп, сплошь из бульона и мяса. Осмелившиеся ели его с сухарями и запивали ромом, купленным в Бобровой Норе.

Беатрис, лингвисты, капитан и следопыт от такого блюда отказались и, как оказалось, не зря. Отведавшие черепашьего супа члены команды сутки отходили от употреблённого в пищу деликатеса, периодически пачкая палубу своими испражнениями, еле успевая их оттирать, и бесконечно менять друг друга на посту.

«Будет уроком, как не слушать советы гида, — холодно подумала Беатрис. — Не зря же он наставляет нас в экспедиции».

Саму Александрос больше беспокоили не черепахи, а крокодилы, которых она периодически замечала, кружащими рядом с ладьей.

— Не переживай детектив, — утешал её Курт. — Эти прыгать не умеют.

«Про черепах я тоже так думала, — не очень оптимистично подметила Беатрис. — Местная фауна знакома мне так же хорошо, как далекие звёзды. Не знаю чего от неё ждать, лучше прислушиваться к Дарену, чем к пиратскому капитану».

По мере того, как ладья устремлялась дальше, вид берегов незначительно, но менялся. Река всё больше приближалась к одному из основных притоков и готовилась войти в него, менялась растительность и обитатели джунглей, чьи возгласы слышались с берегов.

Деревья становились выше, не только пальмы, но и интересные папоротниковые высокодревы, перемежающиеся с густым кустарником, оплетённым лианами. Здесь река расширилась в полтора раза. Взяв у одного из членов команды Курта бинокль, Беатрис один раз встретилась взглядами со стаей длинноносых обезьян, провожающих движущееся «Дырявое корыто» с тем же любопытством, с каким детектив изучала их.

В редких местах из-за верхушек деревьев проступали скалистые выступы, не особо широкие, поросшие мхом и лишайником. На их верхушках гнездились туканы и другие крупные птицы.

— Уникальное явление природы, — прокомментировал Брауз. — Мне до сих пор непонятно, откуда берутся эти скалистые островки. По всей логике, разрастающиеся корни деревьев этих густых джунглей давно должны были разрушить их. Похоже, эти скалистые колонны состоят из очень прочных пород, возможно даже солевых. Другого объяснения я не нахожу.

Постепенно приближаясь к низменности, течение ослабевало, и ветер приобретал большую роль в скорости их передвижения. Тесное размещение, маленькая площадь ладьи, всё это действовало на Беатрис не лучшим образом. Ей не терпелось скорее уже оказаться в местах, где они будут высаживаться на берега, какими бы они ни были, как-никак так ожидало бы хоть какое-то разнообразие.

Сон в одной каюте с лингвистами, стал уже привычен для Александрос, компанию Дарена Брауза она также спокойно воспринимала, но вот нахождение Курта в том помещении, где она спит, давило на неё.

Убийца. Она и сама убивала, приходилось, но по долгу службы, а этот человек был хладнокровным головорезом, и хоть сам и мог прикрываться тем, что убивает также «по работе», но это была не та деятельность, которую мог одобрить хоть немного гуманный человек.

Беатрис не смыкала глаз, не дожидавшись мирного храпа Курта. Его сопение она уже отличала от всех остальных. Пару раз, просыпаясь посреди ночи, детектив слышала, как Шипка разговаривает во сне, ему снились кошмары. Из всех невнятных слов, которые он произносил, она чётко разобрала лишь: «брат», «глаз», «раз на раз» и различные бранные слова.

«Раз на раз, что бы это могло значить? Может, так он искажает слова один на один? — Беатрис могла только догадываться. — Брат».

С глазом было всё предельно ясно, наверняка Курту вспоминалось, как он лишился своего ока. Но вот упоминания брата, и всё это рядом — наводило на странные мысли.

«Может, это его брат лишил глаза?»

Клебенс как-то упоминал о том, что был пират, по имени Эландрэ, фамилию его никто не знал, только название его корабля «Чёрная жемчужина». Судно было потоплено несколько лет назад неподалеку от берегов континента Камня, а знаменитый пират схвачен и отправлен пожизненно в Королевские Рудники.

Когда Беатрис завершала вереницу следующих на борт «Дырявого корыта» и спрашивала капитана, о том, не боится ли он называть так ладью, он ответил отрицательно и упомянул, что не потерял ни одного своего корабля, разве что братские.

Может быть, он имел в виду Эландрэ? Это бы многое объяснило.

Помимо того, что проживание на судне проходило под девизом «в тесноте, да не в обиде», их питание имело не менее вселяющий оптимизм девиз «чем бог послал».

За исключением черепахи, употребление супа из которой, к счастью, обошло Беатрис стороной, рацион не отличался богатством. Исключение составляла свежая форель, которую в первую неделю пути удавалось немного вылавливать, да пара мурен. Их употребление Дарен одобрил. Где бы ещё Александрос вкусила такую экзотику, как не на дальних берегах.

«Нет, всё-таки напишу книгу, — подумала Беатрис, с оптимизмом добавив про себя, — когда вернусь из этой экспедиции».

Виды берегов, сменившиеся по мере спуска в низину, застыли в картине, не имеющей ни конца, ни края. Река,