— Вы и два года назад в них ничего не смыслили, но это не помешало вам вмешаться. Весьма неудачно, надо сказать, для нас.

— Вы так говорите, словно у меня был выбор.

— Выбор есть всегда, — наставительно проговорил Владислав Романович, чем сразу же отбил у меня охоту заводить с ним хоть какое-то близкое знакомство. — Вы просто сделали его не в нашу пользу.

— И теперь вы приехали меня пожурить за это?

— Конечно, нет. Мы предлагаем вам передумать.

— В каком смысле?

— Исправить ошибку.

Я даже рассмеялась. Правда, до веселья мне было далеко.

— Глеб хочет, чтобы я что-то для него сделала?

Владислав Романович выглядел очень благодушным.

— Глеб Кириллович хочет вам помочь.

От этой перспективы в моей душе зашевелились подозрения.

— В чем именно?

Владислав Романович развел руками.

— В том, в чем вам нужна помощь. В финансах, перспективах, каких-то проблемах.

— Любопытно, — пробормотала я. И посмотрела на Пашкова. — Помнится, при последней встрече, ваш Глеб Кириллович грозился меня придушить. Даже попытку сделал.

Владислав Романович молчал на пару секунд дольше, чем было необходимо, а водитель глянул на меня в зеркало заднего вида, на этот раз заинтересованно.

— Думаю, этот факт должен вас убедить, что сотрудничество с нами будет взаимовыгодным.

— Это как же? — подивилась я.

— Это говорит о необходимости вашей помощи. Раз Глеб Кириллович готов предложить вам сотрудничество…

Я только рукой на него махнула.

— Перестаньте. — И поинтересовалась: — Вы юрист?

— Адвокат, — подтвердил он.

— Я сразу поняла. — Вздохнула. — Что он хочет?

— Вы ведь работаете сейчас вместе с Югановым?

Я усмехнулась.

— Работаю? Ну, как бы да. Кофе подаю.

— Это очень хорошая должность. Полезная.

— Явно не для меня.

— Зато удобная. Наташа, нам нужны копии договоров и финансовых поступлений по деятельности завода. За последние два года.

Я глаза на него вытаращила.

— И кто мне их даст?

— Никто. Они есть в базе, на личном компьютере Юганова.

Весело.

— А бумажные копии вас не устроят?

Владислав Романович с пониманием улыбнулся.

— Вы имеете в виду те, которые аккуратно разложены по папкам и пронумерованы? Нет, эта отчетность нас не интересует. Ее мы получаем каждый месяц. Там придраться не к чему.

— Значит, цифры там не настоящие?

— Вы думали по-другому?

Я только плечами пожала.

— Я, вообще, об этом не думала. — Я смотрела в окно. — Почему он считает, что я соглашусь?

— Глеб Кириллович предлагает вам исполнить мечту. У вас же есть мечта, Наташа?

Я так и смотрела в окно. Печально улыбнулась. Глеб считает, что за деньги я соглашусь на все. Согласилась для Юганова, соглашусь и для него.

— Я могу подумать? — уточнила я. Посмотрела на Пашкова.

— Только недолго, — осторожно заметил он. — Завтра нам нужен ответ.

Значит, завтра. Я кивнула.

— Хорошо. Договорились.

Моим первым порывом было отправиться к Кристине, хотелось обсудить, хотелось посоветоваться. Но затем передумала. На душе было муторно. Ну, что я скажу подруге? Что мне предложили подставить отца ее дочери, и это неизвестно чем для него может закончиться? Я тут же почувствовала себя предательницей. А еще падшей женщиной из-за того, что я в принципе обдумываю предложение Глеба. А он даже не захотел со мной встретиться, послал посредника, а это, между прочим, о многом говорит, в плане его отношения ко мне.

Тяжёлый выбор.

Весь вечер я провела в раздумьях. Андрей задерживался на работе, если его участие в проблемах семьи Югановых можно назвать работой. А я забрала дочку из сада, и весь вечер занималась только ею. Играла, смеялась вместе с ней, обнимала, а сама думала, думала, а еще не могла избавиться от странного ощущения, какого-то волнительного озноба, потому, что мысль о том, что Глеб где-то недалеко, не давала покоя. Оказывается, я думала об этом, фантазировала, даже боялась, просто себе не признавалась в своих фантазиях, и вот это случилось. А Анюта еще смотрела на меня своими огромными глазами, такими же, как у отца, по крайней мере, мне так казалось, мне так помнилось, улыбалась своей счастливой, детской улыбкой, и на душе у меня было тяжело-тяжело.

Утром следующего дня, не успела я приехать на работу, в приемной объявился мой свекор. Весь такой деловой и по-особенному встревоженный. Все вокруг меня ходили встревоженные и расстроенные, а я их озабоченности никак не понимала. Конечно, ситуация крайне неприятная, но на кого пенять, кроме самого Стаса? А все вокруг его поганую выходку, полностью соответствующую его характеру и натуре, принимали за настоящую трагедию. И переживали. На самом деле, переживали.

— Наташка, привет, — поздоровался со мной свекор, при этом по-прежнему озабоченно хмурясь.

— Доброе утро, Виктор Викторович, — отозвалась я, имитируя воодушевление. — Как у вас дела?

— Да какие дела, — отмахнулся он. — Одни проблемы. — Кивнул на дверь кабинета. — Иван приехал?

— Да, на месте. Вам кофе сварить?

Свекор кивнул на ходу, и без стука вошёл к Юганову. Видимо, тот его ожидал, иначе Виктор Викторович так фамильярничать бы не стал.

Меня так и тянуло к двери кабинета Юганова, очень хотелось услышать, о чем они говорят. Но мне, как ответственному работнику и порядочной снохе, надлежало варить и подавать кофе. Делала я все второпях, если честно, не очень заботясь о вкусе.

Прежде чем войти, постучала. Дверь кабинета была плотно прикрыта, я все равно ничего не слышала, поэтому смысла стоять возле нее с подносом в руках не было. А так постучала и вошла.

Иван Алексеевич, при моем появлении, недовольно глянул, даже с подозрением. Я этот взгляд встретила, расценила правильно, но нацепила на лицо улыбку. Радостно объявила:

— Кофе!

Никто меня с кофе не послал, и, слава Богу.

Я поставила поднос на стол, отметив для себя, что разговор между Иваном Алексеевичем и моим свекром стих. И если Виктор Викторович потянулся за