уж и серьёзного, зато весьма неприятного, которое оставит огромное пятно на его и без того мутной репутации. Вот об этом отец Стасу и выговаривал, точнее, рычал на него, как бешеный медведь. А я стояла под дверью кабинета и нахально подслушивала, пользуясь тем, что Альбина Павловна отсутствовала из-за утреннего визита к стоматологу.

— Бестолочь! Ничтожество! Ну, как можно быть таким тупым?! Ты хоть понимаешь, что ты сделал? Тебе, недоумку, скучно стало? Ну, так женился бы сначала. А дальше воротил, что хотел. О каких договоренностях с Вершаковым может идти речь, если ты, скот, его дочку перед самой свадьбой на всю Москву опозорил?! Ты нутро своё поганое при себе ещё немного подержать не мог?!

Всё это звучало для меня, как музыка. Конечно, я немного расстроилась из-за того, что не поеду за новым платьем к свадьбе Стаса в столицу, но ничего, переживу. А скандал, между тем, начал обрастать всё новыми и новыми подробностями. Я от такой интенсивности даже терялась, непонятно было, откуда брались детали. Прошла пара дней, я уже знала, что Стас в Москве, его задержание сменили на подписку о невыезде, а он, оказывается, ждет не дождется, когда сможет столицу покинуть, хотя бы на время. Стасу хотелось сбежать, туда, где тихо, туда, где его ни одна собака тронуть не сможет. В Москве, как он выяснил опытным путем, особо репутацией отца — директора завода в глуши, не покозыряешь. Так вот, не успели все немного выдохнуть, Ульяна даже осторожно заговорила о том, что, возможно, удастся переговорить с Элей, попытаться объяснить ей, что у мужчин есть такое свойство — ошибаться, волноваться и совершать глупости перед свадьбой, как выяснились новые подробности. На сцену вышла незнакомая никому длинноногая девица, которая заявила, что у них со Стасом любовь. Что Юганов-младший вот уже несколько месяцев к ряду её содержит, снимает для неё квартиру в новом жилом комплексе, а ещё обещал автомобиль подарить. Красненький. Девушка зарабатывала съемками в стиле «ню» для нескольких интернет-изданий, одно из которых зарубежное, и сразу заявила всем зароптавшим родственникам любовника, что цену себе знает.

— Дайте мне попкорн, — умоляла я, чем безумно злила своего мужа, который, как и предполагалось, вник в произошедшую с лучшим другом, почти братом, трагедию всей душой, и даже по ночам не спал. Тревожился за Стаса.

— Как ты можешь? — выговаривал мне Андрей. — Наташ, тебе, вообще, никого не жалко в этой жизни?

— Жалко, — не согласилась я. — Мне Элю жалко. Девчонка всего этого позора, в самом деле, не заслужила. Но, с другой стороны, лучше сейчас, чем после свадьбы.

— Стас не такой плохой. Он к Эле хорошо относился.

— Конечно, хорошо, — усмехнулась я. — Нашел выгодную партию, запудрил девчонке мозги, про любовь напел, но, знаешь, Иван Алексеевич прав, свою поганую натуру долго прятать не выходит. Так что, Элю не жалеть, за неё порадоваться надо.

Андрей смотрел на меня с сожалением.

— Ты раньше такой не была, — проговорил он с особым выражением.

Слова и тон мужа мне не слишком понравились, в них прозвучало столько разочарования, но с другой стороны, я не по своей воле такой стала. И на Андрея я обиделась, и недовольно проговорила в ответ:

— Думай, что хочешь. Но мне его не жалко. Заслужил.

Даже у нас дома ситуация накалилась настолько, что я всерьёз подумывала о том, чтобы переехать с Нютой к родителям. Хотя бы на время. Нам с Андреем явно нужно было отдохнуть друг от друга. Любой разговор приводил нас к ссоре, морально выносить такую семейную жизнь становилось всё тяжелее. К тому же все наши распри с Андреем невольно проходили в присутствии ребенка. Где спрячешься в маленькой двухкомнатной квартире? И даже если мы не ругались и не спорили, то между нами зачастую висело молчание. Я даже задумалась о том, что, наверное, почувствовала бы облегчение, если бы мой муж нашел себе другую женщину. Не любовницу, к которой бы бегал тайком, а именно женщину. К которой бы захотел уйти. Насколько проще всё стало бы, если бы Андрей влюбился. Я бы за него порадовалась, честно. Мы с ним уже давно не близкие люди. Только мучаем друг друга. Но я развестись не могу, а что его устраивает в наших испортившихся отношениях — я не понимаю, правда.

В обеденный перерыв я выбралась с территории завода. Альбина Павловна поручила мне отвезти документацию в городскую администрацию. Моя поездка удачно совпала с обеденным перерывом, и я решила посетить торговый центр неподалеку, заодно пообедать в кафе, все лучше, чем в заводской столовой. Шла мимо витрин и болтала с Кристиной по телефону, как раз о ситуации со Стасом. Делились с ней новостями. Или сплетнями. Назовите, как хотите. В какой-то момент я заметила молодого человека, мне совершенно незнакомого, он несколько раз попался мне на глаза, и я его запомнила. А я, судя по всему, запомнилась ему, потому что он не торопился удаляться, и даже не шел за мной, а просто крутился где-то рядом, на меня с интересом поглядывал, а затем и улыбаться начал. Призывно так улыбаться.

Я остановилась, на всякий случай, обернулась, удостоверилась, что никакая другая девушка за моей спиной не маячит, и улыбается он именно мне.

— Ты чего замолчала? — поинтересовалась Кристина.

Я подумала, стоит ли подруге говорить, но затем все же прошептала в трубку:

— Парень какой-то рядом крутится, и мне улыбается.

Кристина весело хмыкнула.

— И что? Тебе поулыбаться нельзя?

— Кристин, он выглядит совсем молодым.

— Но хоть симпатичный?

Я поискала парня глазами, он оказался неподалеку.

— Симпатичный, — решила я.

— Ну, так поговори с ним. Что ты как монашка.

— Я не монашка. Я замужняя женщина.

— Толку от твоего замужества, — вздохнула подруга, и снова посоветовала: — Улыбнись ему в ответ, Наталья. Не будь ханжой. От улыбки ещё никто не умирал.

Звонок я сбросила, сунула телефон в карман, невольно поискала парня глазами. Конечно, улыбаться я ему не стала. Не собираюсь ни с кем флиртовать в коридоре торгового центра, и дело совсем не в приличиях и не в штампе в моем паспорте. Но после истории со Стасом поневоле станешь осторожничать.

Я поднялась на эскалаторе на следующий этаж и направилась в кафе. Вглядывалась в отражение в витринах, но больше