чашкой, то Юганов сверлил меня взглядом. Нетерпеливым, явно подгонял меня из кабинета убраться. Что мне оставалось?

Я направилась к двери, но когда выходила, дверь прикрыла неплотно, всеми силами стараясь сделать так, чтобы это было незаметно. Вышла и остановилась. Альбина Павловна сосредоточено что-то печатала, глаз на меня не поднимала, и я этим воспользовалась. Хотя, отлично понимала возможные последствия.

— Ты хоть представляешь, какой суммы мне стоило не дать этой пошлятине выйти в эфир? — услышала я голос Юганова. Тон его был злым, я бы даже сказала, негодующим. — Эта тварь интервью дала. Живописала об их со Стасом отношениях!

— Да кому это интересно, Вань?

— В том-то и дело, что никому. Но она же пошла. Пошла, чтобы гонорар отработать!

— Считаешь, что ее наняли?

— Я это знаю. — Голос Юганова стал тише, по-настоящему зловещим. — И я отлично знаю кто. Потягаться со мной решил, говнюк малолетний.

Я стояла ни жива, ни мертва, отлично понимая, про кого Иван Алексеевич говорит.

— Нанял эту кобылу на зарплату, а мой идиот-сын и рад стараться. Титьки пятого размера увидел, и потек. А мне теперь разгребай!

— Молодой он, Вань.

— Дебил он, — отрезал Юганов, но тут же зловеще хмыкнул. — Но зря все думают, что я проиграл. У меня козырь есть. Такой, что Романовы всей семьей одуреют.

Моя рука поневоле дернулась на ручке, которую я придерживала, чтобы дверь не захлопнулась. Альбина Павловна подняла на меня глаза, и я поторопилась отойти к своему столу, вдруг испугавшись ее внимания.

Села. Руки на столе сложила, и некоторое время так сидела, притворяясь, что смотрю на экран компьютера.

Вот все и решилось. Я не дура, я прекрасно поняла, про какой козырь Юганов говорил. Вот только я не согласна. Моя дочь — не козырь, уж точно не его. И как он, интересно, собирается использовать полуторагодовалого ребенка? Предложит Глебу ее выкупить? Пусть не за деньги, а за то, что Ивану Алексеевичу покажется выгодным, но все же? И остается вопрос: а как же я? Буду вынуждена согласиться?

Но я не согласна.

Из кабинета Виктор Викторович вышел с ещё более озабоченным лицом, чем заходил. На меня глянул, будто поддержки искал, потом как-то устало махнул рукой и пошел на выход. Я проводила свёкра напряжённым взглядом. Вряд ли он в курсе, какой именно козырь Юганов имел в виду, тот вряд ли бы поделился с ним этой тайной, даже с Виктором Викторовичем бы не поделился. Не настолько Иван Алексеевич ему доверяет. А мой свекор, к тому же, из-за неприятностей на работе, в последнее время был рассеян и безынициативен, что Юганов, наверняка, подметил. И это опять же играло не на пользу нашей семьи, то есть, ослабляло защиту моей дочери.

И какой у меня был выбор?

Я сама им позвонила. Владислав Романович вчера дал мне свою визитку, я на нее даже не посмотрела, спрятала сразу в маленький кармашек сумки. Сутки уже думала о том, что она там лежит, но ни разу не достала, даже для того, чтобы прочитать. Еще одно доказательство того, что Глеб где-то рядом, а это, оказывается, для моих нервов серьезное испытание.

На визитке было написано: Пашков Владислав Романович. Доверенное лицо. И номер телефона.

Чье именно доверенное лицо, и что это означает — тайна.

Я все же помедлила, прежде чем набрать номер. Мне было страшно. Знала, что мой звонок изменит всю жизнь. И мою, и дочери. А что дальше? Одна неизвестность.

Но, как известно, выбирать надо меньшее зло. Меньшим, в данный момент, казался именно Глеб.

Но кто знает, вдруг я ошибаюсь? Предугадать нельзя.

Ничего удивительного, что при разговоре с Пашковым я нервничала. И, наверное, это было слышно по голосу.

— Рад, что вы позвонили, Наталья, — порадовался в ответ на моё сдержанное приветствие Владислав Романович. — Я ждал вашего звонка.

— Вы же знали, что я позвоню, — не прониклась я. — В любом случае.

— И что же вы хотите мне сказать?

Я сделала вдох.

— Вам — ничего. Я хочу встретиться с Глебом. Ему я дам свой ответ.

Я думала, что Владислав Романович станет мне возражать. Или откажет мне в моей инициативе. Но он принял мою просьбу к сведению, пообещал перезвонить. Показался мне не слишком словоохотливым сегодня. Или это от того, что я сама здорово нервничала?

И опять потянулись минуты ожидания. Минуты, которые складывались в часы. В один, в следующий, в третий час. Мне было нестерпимо находиться на рабочем месте, мне казалось, что по моему встревоженному лицу можно прочитать все мои тайные помыслы. И желание предать «шефа», как выразился бы мой муж.

Пришел вечер, а мне так никто и не позвонил. Как назло, Андрей заявился домой вовремя, нисколько не задержался, и мне весь вечер пришлось изображать легкость и спокойствие. Я покормила Нюту, поиграла с ней, но мысли мои витали далеко, я была переполнена беспокойством, и без конца поглядывала на молчавший телефон.

— Наташ, с тобой всё в порядке? — услышала я в какой-то момент от Андрея.

Я обняла, потянувшуюся ко мне дочку, и кивнула.

— Всё хорошо, — соврала я. — Просто устала. — Привычно добавила: — Голова болит.

— У всех болит, — буркнул мне в ответ муж и снова уткнулся в свой телефон.

Нюта посмотрела на меня своими чистыми глазками, умилительно улыбнулась, развела ручками и с выражением проговорила:

— Мама.

Я поневоле разулыбалась. Поцеловала её.

— Мама здесь, моя радость, — проговорила я, а сама вздохнула в сторону. Терпеть не могу ждать чего-то в неизвестности.

Владислав Романович позвонил мне следующим утром. Я отвезла Нюту в детский сад, вышла за ворота, и вот тут раздался звонок. Ни раньше, ни позже. Я даже заподозрила, что за мной осторожно приглядывали. Было трудно поверить в то, что это совпадение. Я даже с опаской огляделась по сторонам, но, конечно же, никого не увидела.

Я поднесла телефон к уху, и несколько настороженно проговорила:

— Слушаю.

— Доброе утро, Наталья Сергеевна, — услышала я бодрый голос Паршина.

— Наверное, доброе, — не стала я