касаться плеча Бакнера, и часто, когда Бакнер сидел прямо, Голландец прижимался спиной к груди или плечу Бакнера, периодически поскуливая. Так продолжалось как минимум восемь месяцев после смерти их матери»[412].

Очевидно, что самцы шимпанзе обладают высокоразвитым потенциалом к отцовству, хотя и редко пускают его в ход. Нам меньше известно о самцах бонобо, но я часто видел, как нежно они играют с детенышами и подростками, и не сомневаюсь, что у них этот потенциал не меньше. Одно из таких усыновлений, происходивших в Демократической Республике Конго, наблюдал японский приматолог Генити Идани. Идани вырастил маленькую спасенную самку бонобо по имени Кема, которая потеряла мать по вине браконьеров. В течение двух месяцев Идани ежедневно брал ее с собой в лес, чтобы познакомить с группой диких сородичей. Однажды он оставил малышку там. Навестив это место утром, он обнаружил Кему в гнезде самца-подростка. Самец держал ее, а она прижималась к его животу. Так Кема успешно вошла в состав группы[413].

Самцы бонобо могут быть преданными защитниками. Впечатляющий пример наблюдали в зоопарке Сан-Диего в то время, когда в местном вольере еще имелся ров, заполненный водой. Смотрители зоопарка осушили и очистили его, а затем отправились на кухню, чтобы включить водяной вентиль и заполнить ров заново. Но, прежде чем им удалось это сделать, их прервал Каковет — альфа-самец. Он возник под окном кухни, вопя и размахивая руками. Как выяснилось, несколько юных бонобо запрыгнули в высохший ров поиграть, а теперь не могли выбраться. Если бы смотрители не выключили воду, детеныши бы утонули.

Незамедлительное вмешательство Каковета показало его способность поставить себя на место других и осознать, в каких условиях те находятся. Но, если подходить к его вмешательству практичнее, он также показал, что знает, кто контролирует подачу воды. Когда самец предупредил смотрителей, те спустились в ров с лестницей и вытащили всех бонобо, кроме самого маленького, которого Каковет спас лично.

Уникальность людей по сравнению с остальными гоминидами в том, что в человеческих семьях мужчина непосредственно участвует в заботе о детях

Человеческие мужчины отличаются от самцов обезьян. Выходя за рамки элементарной защиты и склонности к воспитанию, они научились в процессе эволюции предоставлять реальную поддержку семье. Наши мужчины значительно больше предрасположены к отцовству, чем самцы других приматов. Мы не знаем, в условиях каких факторов это началось, но, возможно, это произошло, когда наши предки покинули лес и переместились на открытую территорию.

Не верьте историям об обезьяне-убийце Роберта Ардри и других, в частности о том, как наши предки правили саванной в качестве главных хищников. Наши предки сами были добычей. Они, скорее всего, жили в постоянном страхе перед стаями охотящихся гиен, перед десятью разными видами диких кошек и другими опасными животными. И львы, и гиены были в те времена крупнее, чем сейчас, тогда как наши предки были мельче, чем мы в настоящее время. Переход в саванну из относительно безопасного леса, скорее всего, был долгим, постепенным и сопряженным с огромным стрессом. У ардипитека, жившего 4,4 млн лет назад, ноги все еще были приспособлены больше для лазанья, чем для ходьбы. Этому предку, по всей вероятности, не нравилось оставаться на земле по ночам. Имея выступающий цепкий большой палец на ноге, способный хвататься за предметы, ардипитек спал в безопасности на дереве, так же как наши сородичи — человекообразные обезьяны.

В этом коварном месте самки с детенышами были уязвимы. Не способные убежать от хищников, они не могли сильно отдаляться от леса без мужской защиты. Быть может, в экстренных случаях проворные самцы защищали группу и помогали переносить детей в безопасное место. Но это бы не сработало, если бы они сохранили общественную систему, характерную для шимпанзе или бонобо. На живущих поодиночке самцов нельзя положиться по части родительской сознательности. Чтобы сильнее вовлечь самцов в семейные дела и заставить их оставаться поблизости, обществу надо было измениться.

Социальная организация у людей характеризуется уникальным сочетанием: (1) мужской дружбы, (2) женской дружбы и (3) нуклеарной семьи. В первом мы похожи на шимпанзе, во втором — на бонобо, а в третьем — только на себя самих. Не случайно люди по всему миру влюбляются, ревнуют партнеров в случае измены, ищут уединения, стремятся найти кого-то, кто осуществлял бы отцовскую функцию, чтобы дополнить того, кто осуществляет материнскую, и ценят стабильные отношения внутри пары. Интимные отношения между мужчинами и женщинами, подразумевающиеся при этом, — часть нашего эволюционного наследия. Я убежден, что именно эта парная взаимосвязь больше всего отличает нас от человекообразных обезьян.

Изначально самцы могли по большей части вести себя как защитники и носильщики детенышей, но в какой-то момент стали делиться едой с самками, с которыми спаривались в прошлом. Возможно, самцы требовали от самок в ответ хранить верность, но я подозреваю, что система была более гибкой. На сегодняшний день мы остро осознаем отцовство и генетическое родство, но это знание получено относительно недавно. Скорее всего, наши предки не мыслили таким образом и мужчины только очень приблизительно связывали кормление и заботу со своей половой историей. Даже сегодня большинство амазонских культур воспринимают ребенка как продукт многочисленных встреч с мужчинами, с которыми спала мать[414].

Независимо от осознания отцовства и конкретной системы половых договоренностей, вовлечение мужчин в семейную жизнь имело многочисленные преимущества. Вместо того чтобы сводить заботу о сыновьях и дочерях к материнским навыкам, мужчины приносили домой особо ценное мясо и начали помогать растить детей. Это позволило сократить промежуток между родами с пяти или шести лет, характерных для наших сородичей-обезьян, до трех или четырех у более поздних охотников и собирателей. Человечество получило возможность ускорить размножение, так что в некоторых семьях имеется по десять и более детей, что физически невозможно для человекообразных обезьян. Когда мать-обезьяна путешествует по деревьям, перенося с собой своего младшего детеныша и приглядывая за старшим, размер ее семьи серьезно ограничен. Учитывая перенаселенность нашей планеты в данный момент, успехи человечества на ниве размножения были неоднозначным благом, но в их корне мы можем найти повышенную вовлеченность отцов.

Вряд ли наши предки-мужчины снабжали всех женщин и детей провизией в равной мере. Они должны были чувствовать себя обязанными только определенным женщинам и их детям. Возможно, таких женщин было несколько, но их количество было достаточно малым, чтобы у отца развилась особая симпатия к этим детям. Наделенные той же склонностью к отцовской заботе, что и у других приматов, мужчины оказываются эмоционально привязаны к