этим детям и заинтересованы в них. Степень защиты, которую они обеспечивали, различалась в зависимости от конкретных экологических условий, но предрасположенность и способность так поступать прочно укоренились в нашем роду.

Это не означает, что мужчины заботятся о детях так же, как женщины. Наблюдается, например, различие в уровне эмпатии. Хотя у меня здесь нет задачи углубляться в обширную литературу о человеческом сопереживании, в одной недавней статье это объясняется несколькими словами: «Многие исследователи сходятся на том, что женская эмпатия превосходит мужскую». Должен добавить, что этот вывод относится по большей части к эмоциональной стороне вопроса. Обычно в эмпатии выделяют два слоя. Эмоциональная эмпатия опирается на чтение языка тела, такого как выражение лица, или на то, что человек подвержен влиянию эмоционального состояния других людей. Это древнейший, самый базовый, слой эмпатии, который также наблюдается у всех млекопитающих. Второй слой, в большей мере когнитивный, развивается поверх базового. Он позволяет понять чужую точку зрения, представив себя на месте другого. Обычно женская эмоциональная эмпатия превосходит мужскую, но их способность к когнитивной эмпатии похожа или даже полностью аналогична мужской[415].

Так как эти два слоя часто объединяются, в ходе исследований эмпатии у людей не всегда обнаруживается однозначное гендерное различие. Но в тех случаях, когда это удается, более высокий уровень всегда наблюдается у женщин, а не у мужчин. Еще одна проблема заключается в том, что современная психология полагается на опросы и самоотчет. Наверное, уже все поняли, что я предпочитаю судить по реальному поведению. Первым, кто провел такие исследования, стала американский психолог Кэролайн Зан-Уэкслер, чья команда посещала дома и просила членов семей притвориться грустными (поплакать), притвориться, что им больно (вскрикнуть «ой»), или притвориться, что они испытывают дискомфорт (кашлять или давиться), чтобы выяснить, как на это отреагируют маленькие дети. Они обнаружили, что дети в возрасте от одного до двух лет уже утешают других. Эта важная веха в их развитии наступает раньше, чем овладение языком: чей-то неприятный опыт вызывает эмпатическое участие. Дети могут похлопывать, целовать или поглаживать жертву. Эти реакции оказались более характерны для девочек, чем для мальчиков[416].

Сложно найти аналогичные данные о взрослых людях, но недавнее исследование включало просмотр записей с камер видеонаблюдения сразу же после ограблений магазинов в Нидерландах. То есть непосредственно в момент, когда в магазин входят полицейские, чтобы осмотреть помещение и составить протокол. К некоторым жертвам, а именно к сотрудникам магазинов, грабители применяли физическую силу или угрожали им оружием. Все они были в расстроенных чувствах. Анализ видео прежде всего фокусировался на успокаивающем физическом контакте, таком как прикосновения и объятия. Женщины-свидетели почти в три раза чаще, чем мужчины, утешали этих жертв. Одно из объяснений заключается в том, что для женщин физический контакт более допустим, но можно также предположить, что женщины демонстрируют большее участие в чужих бедах[417].

Различие в эмпатии и воспитании между мужчинами и женщинами подтверждается данными нейровизуализации. Когда участники исследования смотрят на эмоционально нагруженные изображения и отвечают на вопросы о чужом положении, женщины, похоже, стирают эмоциональные границы между собой и другим человеком, в то время как мужчины вникают в ситуацию с помощью интеллекта. Женский мозг демонстрирует повышенную активность в зонах, связанных с эмоциями, таких как миндалина, в то время как мужчины обычно задействуют префронтальную кору[418].

Родительская забота отражает сходное гендерное различие в мозге, но с небольшой оговоркой, которая заинтересует любого, кто хотел бы увидеть больше равенства в этой области. Для моего, послевоенного, поколения европейцев отцы были отстраненными фигурами, едва ли вовлеченными в повседневную заботу о детях. Они могли взять нас за руку, переходя дорогу, или отругать, когда мы делали что-то не так, но на этом отцовская забота заканчивалась. С учетом текущего распространения на мужчин семейных ролей наука задается вопросом о том, как это влияет на их мозг. Человеческий мозг невероятно гибок — это явление называют нейропластичностью. Связь между мозгом и поведением — палка о двух концах. Мозг не только заставляет нас поступать определенным образом, но и сам изменяется в результате обстоятельств и поведения. Например, у водителей такси увеличен гиппокамп, поскольку им приходится полагаться на пространственную память, а мозг людей, которые изучают второй язык или владеют музыкальным инструментом, производит больше серого вещества. Мозг модифицирует себя, исходя из наших потребностей.

Родительская забота — это хороший пример. Израильский нейропсихолог Рут Фельдман показала, что мозг отвечает в духе определенного гендера, когда родители присматривают за детьми. Матери скорее полагаются на центры эмоций, а отцы — на когнитивные области, связанные с решением задач. Но, разумеется, эти отличия наблюдаются не всегда. Мужской мозг изменяется в зависимости от того, какую меру ответственности за ребенка мужчина берет на себя. В некоторых парах женщина обеспечивает семью, а мужчина становится главным домохозяином. В таких семьях отцы значительно ближе к детям и больше вовлечены в заботу о них, чем большинство мужчин. Они переживают из-за детей каждый день и должны все время быть начеку: вдруг ребенок заболеет или окажется в опасной ситуации. Фельдман нашла повышенный уровень окситоцина в крови таких отцов и значительно более активную и лучше связанную с остальным мозгом миндалину. В неврологическом плане их мозг позаимствовал материнские характеристики[419].

Но родительская манера большинства отцов по-прежнему отличается от манеры матерей. Отцы чаще участвуют в буйных играх и мирных потасовках или берут с собой детей на улицу для участия в совместных приключениях. Маскулинность не мешает мужчинам быть хорошими воспитателями. Напротив, чем больше мужчина соответствует стереотипному определению «мужественность» (отважный, доминантно ориентированный, соревновательный), тем выше сторонние наблюдатели оценивают его родительский подход по отношению к маленькой дочери или сыну[420].

Антрополог Джеймс Риллинг, который изучает отцовство у людей, убежден, что отцы выполняют особую функцию в развитии детей:

Отцы специализируются на подготовке детей к жизни за пределами семьи. Отцы чаще проявляют непредсказуемое поведение, которое выбивает ребенка из равновесия, и ему приходится учиться, как на него отвечать. Это помогает развиться стрессоустойчивости, важному качеству, поскольку никто не будет обращаться с вами так же хорошо, как мать[421].

Риллинг обнаружил, что у отцов после рождения первого ребенка не только повышается уровень окситоцина, но и снижается тестостерон. Они переключаются с характерных для молодых людей рисков и охоты за партнершами по сексу на более глубокую вовлеченность в семейные дела. Эти гормональные изменения должны развеять миф о том, что мужчины не могут заботиться о детях, так как биологически к этому