class="p1">Когда корабль подошел настолько близко, что можно было перекинуть сходни, Снефрид неспешно встала, подобрала плащ и пошла со скалы вниз. По сходням ей навстречу выбежал Хлёдвир. Вид у него был возбужденный и горделивый, рыжеватые кудри вились на ветру, глаза сверкали.

– Рада видеть вас всех живыми и невредимыми! – Снефрид улыбнулась ему и помахала рукой людям на корабле. – Я слышала, вам пришлось вступить в бой с финнами?

– Да, но… Ты откуда знаешь? – изумленно спросил Хлёдвир; услышать об этом Снефрид могла разве что от чаек. – Нам пришлось, иначе некому было бы показать нам твой остров. Надо было выручить Раудольва, этого тролля бородатого, но тем временем совсем почти стемнело, и Асвард… Как ты здесь? – перебил он сам себя. – С тобой все хорошо? Ты голодна?

– Нет, я не голодна, – Снефрид улыбалась, имея вид свежий и отдохнувший: она ничуть не походила на несчастную женщину, похищенную две ночи назад и проведшую время на диком острове. – Где остальные?

– Они ушли к южному берегу, мы сейчас тоже туда пойдем. Но послушай, что было! – Убедившись, что со Снефрид все благополучно, Хлёдвир вспомнил о своих подвигах. – Я бился с Ормаром!

– Вот как! – Снефрид вытаращила глаза. – Они напали на вас?

– Нет, это я на них напал!

– Что ты говоришь! – Снефрид всплеснула руками; она не считала Хлёдвира трусом, но не ждала, что он направит свою бойкость к такой воинственной цели.

– Я его вызвал!

– Ты его вызвал? – Снефрид не видела Ормара, но догадывалась, что Хлёдвир как боец – не соперник вождю викингов, три года проведших в походе. – Не сошел ли ты с ума?

И после такого Хлёдвир стоит перед нею живой и невредимый? Она не верила своим глазам.

– Я сказал ему, что он трус, если его люди похищают женщин, будто подлые псы!

– И он не убил тебя на месте? – Сага становилась все чудеснее.

– Перед своими людьми он не мог отказаться от поединка. Я поставил условие, что если я выиграю, то мне отдадут тебя и еще прибавят за оскорбление самую дорогу вещь из их добычи. И теперь она моя! То есть твоя. Прошу, прими это как искупление… э, что мы не смогли тебя уберечь.

Хлёдвир вынул из-за пазухи красный шелковый мешочек, развязал и вытряхнул на ладонь ожерелье из золотых узорных бусин и светло-синих полупрозрачных камней.

– Это самое лучшее ожерелье из Серкланда! – пояснил довольный Хлёдвир. – Оно достойно самой Фрейи! А еще мы получили половину финского полона, который успели уберечь. Правда, больше половины сумело убежать, но кое-что осталось. Давай я тебе застегну.

Застегивалось ожерелье на колечки, которые надевались на хитро изогнутую тройную петлю, тоже из золота. Освободив одно колечко, Хлёдвир надел ожерелье на шею Снефрид и застегнул сзади. Еще не опомнившись от изумления, она коснулась гладких камней. Да судьба просто осыпала ее драгоценностями! Посидеть ради этого один день на диком острове – цена невысокая.

– Ну, дорогая, поцелуй меня! – добавил Хлёдвир, когда она повернулась к нему лицом. – А то вон те люди усомнятся, что ты правда моя жена, которую я отважно выручил из беды!

Снефрид покосилась в сторону глазевших на нее незнакомцев – очень смуглых и довольно дикого вида. Для жены, насильственно разлученной с мужем и спасенной, она и правда вела себя слишком холодно.

– Из-за этого все и вышло! – напомнила Снефрид. – Не думай они, что я твоя жена, им бы незачем было меня похищать!

– Но я же спас тебя на самом деле!

– Пожалуй…

Снефрид подумала о своих друзьях-альвах, о Ньёрде – она и без Хлёдвира не пропала бы. Но он ведь этого не знал и взаправду сделал для ее спасения все, что мог, не шутя рискуя жизнью. После случая с «рождением Слейпнира» у него оставались два выхода: или доказать, что он настоящий мужчина, или стать всеобщим посмешищем. Он выбрал первый.

– Пожалуй, да!

Люди на корабле не могли слышать их разговора, но все чувствовали в этой встрече что-то неправильное, хотя не могли понять что. Женщина, проведшая день и ночь на диком островке в одиночестве, не выглядела изможденной и напуганной. Понятно было бы, если бы она бурно обрадовалась появлению мужа или осыпала бы его бранью за то, что допустил это похищение. Но она была свежа и невозмутима, как королева в собственных покоях, и рассказ мужа встретила всего лишь с удивлением. Но наконец-то она начала вести себя как положено: обняла Хлёдвира за шею и поцеловала. Правда, скоро начала отбиваться, решив, что ее муж позволяет себе больше, чем можно на людях. И наконец Хлёдвир повел ее на корабль.

Проходя по сходням, Снефрид подумала, как может на самом деле отблагодарить Хлёдвира. Сделать так, чтобы о случае с ее поясом и «рождением Слейпнира» все начисто забыли: и сам Хлёдвир, и все свидетели.

Хотя лучше ему самому эту память оставить – чтобы не зазнавался.

* * *

Асгард

После того как обнаружили пропажу Торова молота, Локи ко мне зачастил. Сначала он пришел вместе с Тором: они обшарили весь Асгард, но молота не нашли. Приходилось искать в более отдаленных краях, и Локи попросил у меня соколиное оперенье, чтобы туда попасть.

– Хорошо, возьми, – сказала я. – Но почему бы вам просто не пойти и не спросить у Одина? Теперь он знает все, что происходит на земле и под землей.

– Ему не до молота, – мрачно сказал Тор. – Он сидит и пялится в Источник, а нас даже не слышит.

Это зрелище я очень хорошо могла себе представить. Даже меня несколько смущает отрешенность на лице Одина, когда он делает вид, что погружен в свои мысли, а уж как это должно смутить такую простую душу, как наш Тор! Жалко было смотреть на грустного здоровяка. Он и сейчас любого ётуна может зашибить голыми руками, но без молота он, бедняга, утратил веру в себя. А вот ётуны обрадуются, если прослышат, что молота больше нет и им нечего бояться. Скоро из Асгарда и выйти будет невозможно – разве что по их косматым ледяным головам.

Я отдала Локи соколиное оперенье, помогла надеть, и он улетел. Весь Асгард был в смятении: с тех пор как дверги выковали Тору молот, о ётунах никто не беспокоился, с любым из них Тор мог разделаться мгновенно, да и сами ётуны об этом знали, поэтому редко попадались на глаза. Без молота мы чувствовали себя почти беззащитными. Конечно, у наших мужчин есть и другое оружие – копье Одина или меч моего брата, способный убить любого великана.