Но только мой брат к воинским подвигам равнодушен. Он не откажется помочь, если нам будет грозить опасность, но ему по душе другие занятия. Это Тор гордится своей работой защитника Асгарда и истребителя турсов. Однако надо что-то делать, а то и нельзя будет выйти из дома, чтобы не наткнуться на какое-нибудь каменноголовое чудище…

Назавтра они вернулись.

– Что так быстро? – удивилась я. – Не нашли?

– Как раз нашли, – угрюмо сказал Тор.

– Ну и что же вы не радуетесь? Где он?

– В Ётунхейме, конечно, – со смущением ответил Локи. – На восемь поприщ под землей. А чтобы его вернуть… это зависит от тебя. Только ты не сердись…

– При чем здесь я?

– Он у Трюма, князя турсов. И он согласен его вернуть, не иначе как если ты выйдешь за него замуж.

– Что-о? – Я аж подпрыгнула от такой наглости.

– Это единственный способ сговориться, ни на что другое он не согласен. Собирайся, если не хочешь, чтобы всех нас перебили ётуны.

– Вы опять за старое? – От злости мое платье покрылось жгучей крапивой, а глаза совсем почернели. – Тор, ты сам-то хоть немного поумнее, чем те ётуны? Или у тебя тоже в голове вместо мозгов вечная мерзлота? Ты хочешь меня, богиню, на всю жизнь опозорить таким нелепым браком? Чтобы я, диса ванов, связалась с каким-то грязным ётуном? Чтобы мою красоту навек сослали в Ётунхейм, на восемь поприщ под землю? Да разве для того меня родила моя мать, великая Ньярд, чтобы меня хватал своими лапами чумазый ётун? Чтобы мое благородство было опозорено таким-то мужем? Тор, опомнись! Если ты хоть немного достоин звания защитника асов, ты придумаешь что-нибудь другое! Это кто тебе насоветовал, что ты должен выкупить свой молот женщиной? – Я воззрилась на Локи, который на всякий случай спрятался позади Тора и выглядывал из-за бугристых мышц его плеча, как из-за пригорка. – Ты и самого себя навек опозоришь, если вздумаешь возвращать свою пропажу ценой такого унижения всех асов! А солнце и луну этот ваш Трюм не попросил? Ты свою жену ему отдай, если колени слабы сделать что-нибудь, как подобает мужчине! Вы меня попрекаете распутством, но так низко я не упаду!

Я так кричала, что стены дрожали, а дисы и валькирии попрятались. Тор пятился к двери, пока не уперся в нее и не выскочил наружу – думаю, меня он испугался даже больше, чем того великана. Трюм, подумайте только! Еще один жених выискался!

Асы собрались в Чертоге Радости и стали совещаться. Лезть в драку с Трюмом без молота никто не стремился, и Хеймдалль в итоге подсказал: если Трюму нужна невеста, пусть он получит невесту, но такую, которая сумеет хорошо распорядиться молотом, когда ей его вручат. То есть это должен быть сам Тор.

Вот теперь он заорал – я услышала этот рев у себя в палатах. Чертог Радости ходил ходуном от гнева самого могучего из асов, прочие попрятались под свои престолы. Тор вопил, что ни за что на свете не наденет женское платье и не позволит считать его женовидным. Но они все разом на него насели: мол, если он не согласится, уже завтра Асгард будет осажден войском ётунов, и это будет немногим лучше той битвы с ванами. Ётуны не настолько могущественны и сведущи в колдовстве, но зато их бесконечно много, а иные из них сами величиной с весь Асгард…

Тогда они пришли ко мне в третий раз – теперь им требовалось мое платье и пояс с камнями жизни. На это я согласилась: мы с Тором стали кем-то вроде товарищей по несчастью. Честно говоря, выдумка Хеймдалля меня позабавила. Я велела Тору раздеться и сотворила на нем платье из цветов шиповника, покрывало из лепестков яблони. Немало цветов понадобилось, чтобы окутать его грудь, шириной с хорошую скалу, и плечи, бугристые, как горные хребты. Я покрыла цветами вишни его бороду, так что на виду остались только глаза. С глазами я ничего не смогла сделать. Можно было насажать ему незабудок на ресницы, но сами его медвежьи глазки от гнева и унижения горели черным огнем, в них пылали молнии. Представьте себе грозу в свадебном платье! Я так смеялась, что охрипла. Какие-то из младших богинь даже сбегали за Сив – дескать, иди посмотри, что там эта хохотушка делает с твоим мужем…

Да ничего особенного я с ним не делала. Расчесала ему волосы, вплела в них ромашки и маки. Лишь бы поярче, турс от восторга с ума сойдет. Опоясала Тора поясом с камнями жизни, пригрозив, что если он его потеряет, то пойдет за ним обратно в Ётунхейм под страхом лишения… его последних радостей. Я беспокоилась о поясе, но раз уж лицом Тор не очень на меня похож – он и как мужчина-то не красавец, хотя может пленять своей телесной мощью, – то без пояса даже турс не поверит, что это я. Трюм у них все-таки князь и чуть поумнее прочих.

Локи подогнал Торову повозку, запряженную козлами. Увидев его, я снова покатилась со смеху: он притворился «служанкой Фрейи». Принял довольно милый вид, убрал с лица бороду, длинные волосы заплел в косы и понатыкал туда цветов, и нарядился в женское платье. Скроил умильную улыбочку. Вид у него был уморительный, но для турсов сойдет. Я даже подумала о нем лучше, чем обычно: в пропаже молота он, кажется, был неповинен, но жертвовал остатками своей чести, лишь бы его вернуть. Пожалуй, его привязанность к Тору – одно из лучших его качеств, Тору он всегда стремится помочь, хотя для него самого в этой дружбе нет корысти.

Тор цветочной горой сидел в повозке, клокоча от ярости, будто исландский вулкан. Даже пар шел.

– Гляди веселей! – крикнула я ему, пока Локи подбирал поводья. – Увидишь Трюма – хлопай ресничками и подмигивай!

Они уехали, а я вернулась к себе, все еще заходясь от смеха. Пусть-ка хоть один из них прочувствует, что чувствует женщина, когда ее отдают, как товар, какому-нибудь чудовищу, не спрашивая, а хочет ли она такого мужа!

Когда они возвращались… О, до самого Затмения Богов я не забуду этого зрелища. Все асы толпились на валу и глядели на север, в волнении ожидая, чем кончится дело. Первый знак нам подали далекие раскаты грома. Потом натянуло тучи, засверкали молнии. Дул свежий ветер, трепал волосы и края одежды. Полил дождь, но мы не уходили. Наконец зарокотал гром – все ближе и ближе. Даже меня наполнил священный ужас.

И вот