— Любовь? — Он задумался. — Любовь — это бутылка с водой, которую легко разбить, но если вы бросите ее на пол, она не разобьется.

Ай Лао сделал множество открытий. «Каждый, кому удается спастись, будет притворяться мертвым».

— Что стряслось, Ай Лао? — спросил я. — Чем ты недоволен?

— Папа, знаешь, чем я недоволен? Я чувствую, что время в этом мире идет слишком быстро. Поэтому придумай что-нибудь, чтобы оно шло медленнее. Ты же такой находчивый энтомолог. Единственный способ — грустить. Когда я грущу, время идет медленнее.

Однажды в студии Ай Лао повернулся ко мне и очень серьезно сказал: «Я не просто делаю то, что мне хочется, — я сначала что-то делаю, а потом смотрю, что получается».

У него обнаружился особый интерес к словам, стало развиваться языковое чутье. Тринадцатого августа он написал стихотворение бабушке. «Огонь, почему ты так жарко горишь? Ничего не отвечает Марс, знай себе дальше горит. Меркурий и Марс далеко-далеко, не встретиться им никогда, между ними пустыня, а в пустыне пагода».

Однажды, сидя в машине, я рассказывал ему истории и спросил:

— Что следует написать на надгробии героя?

— Папа, напиши вот что, — сказал он, — «Надеюсь, легкий ветерок с любовью веет над его могилой».

Мне понравились эти слова. «Оставь их для меня», — подумал я.

Из-за того, что мой паспорт все еще был в органах государственной безопасности, в октябре 2011 года я не смог приехать на открытие своей персональной выставки под названием «Отсутствующий» (Absent) в Музее изобразительных искусств Тайбэя, точно так же я не мог посещать открытия других своих выставок еще четыре года. И мне, и кураторам этих выставок мое отсутствие приносило немало проблем, но при этом оно демонстрировало необходимость борьбы за свободу слова, несмотря на возможные жертвы.

Хотя меня и выпустили под залог, я знал, что ничего хорошего ждать от властей не приходится. Во время моего секретного содержания под стражей, а потом и на еженедельных допросах после освобождения я часто слышал от сотрудников госбезопасности такие слова: «Ай Вэйвэй, нам надоели твои нападки на государство и правительство. Мы тебе устроим страшную смерть: всем расскажем, какую беспутную жизнь ты вел, как ты уклонялся от уплаты налогов, какой ты неблагонадежный». Они собирались разделаться со мной так же, как с любым другим политическим оппонентом: повесить на меня сфабрикованное дело. Я всегда отвечал на это одно и то же: «Неужели вы думаете, что молодежь этому поверит?» «Ну, — говорили они, — 90 процентов людей поверят».

Первого ноября 2011 года, через несколько месяцев после моего освобождения под залог, правительство обвинило FAKE в уклонении от уплаты налогов, а два дня спустя судебные приставы из пекинского Управления по местным налогам доставили в студию в Цаочанди налоговое извещение на сумму 15,22 миллиона юаней (что составляет около 2,4 миллиона долларов). Они потребовали, чтобы FAKE в течение пятнадцати дней выплатила всю сумму, включавшую в себя налоговую задолженность, пеню и штраф. «Пока не оштрафуют, ты не заткнешься!» — как выразились полицейские.

Сумма штрафа была беспрецедентной, заоблачной и превышала годовой доход огромной корпорации вроде China Railway Group. На счету FAKE было всего две тысячи юаней. Если я не могу выплатить всю сумму, сказали они мне, то можно платить частями, а еще можно закрыть компанию. Этого они и добивались.

Я не готов был согласиться с состряпанным против меня обвинением в неуплате налогов, так что подал апелляцию, хотя заранее знал, каким будет результат. По закону тот, кто подает апелляционную жалобу, сначала должен вернуть не уплаченный в срок налог, но такая гигантская сумма обычно отбивает у людей охоту жаловаться. Я же был только рад возможности прояснить факты и потребовать справедливости, так что попросил Пу Чжицяна (адвоката, который защищал активиста из Чэнду Тань Цзожэня) представлять FAKE в суде, а еще нанял адвоката по налоговым делам, пустив в ход апелляцию против решения пекинского Управления по местным налогам.

Это была авантюра, в которой мы никак не могли выиграть. Но меня это не смущало, и я делал все возможное, чтобы довести дело до открытого разбирательства. Но суд не разрешил моему адвокату прочитать и скопировать документы, на основании которых был начислен налог, а также отказал нам в открытом слушании. Изменить решение невозможно, так как приказ был спущен сверху. «Если государство говорит, что ты не заплатил налоги, не спорь. Ты что, совсем идиот? Разве государство когда-нибудь меняет свое мнение? Если оно желает твоей смерти, то у тебя нет шансов выбраться живым — даже не думай об этом!»

Но чудеса случаются. К вящему удивлению и ужасу органов государственной безопасности и налогового управления, я пошел напролом и опубликовал в интернете новости о происходящем, заявив, что собираюсь принять законные меры по защите своих прав. Зло должно быть разоблачено, писал я своим читателям. Только тогда появляется шанс добиться справедливости.

Мое заявление немедленно вызвало бурное обсуждение в интернете, и я обратился за финансовой поддержкой для оплаты юридических услуг. Это вызвало небывалый отклик, и пользователи интернета стали переводить деньги еще активнее, чем в случае наших проектов «Гражданское расследование» или «Праздник речного краба». Внезапная волна сочувствия и материальное выражение солидарности продемонстрировали масштаб общественного возмущения злоупотреблениями, сопряженными с тайным заключением, а также подковерными манипуляциями в суде.

В первый день после публикации на мой счет поступило более пяти тысяч пожертвований на общую сумму 1,1 миллиона юаней. А утром мы обнаружили, что лужайка во дворе студии усеяна розовыми бумажными самолетиками — их сложили из купюр в сто юаней и запустили через стену.

За десять дней я получил 28 479 денежных переводов на общую сумму почти 9 миллионов юаней. Все пожертвования сопровождались сообщениями: оптимистичными, решительными, восторженными. Их слова о том, что я не одинок, их переводы дали мне почувствовать растущую силу их поддержки. Уведомления о новых онлайн-пожертвованиях приходили мне на телефон, и его экран не переставал мигать до глубокой ночи. Свою денежную поддержку люди воспринимали как знак доверия мне.

Писатель Ван Сяошань приехал ко мне с женой, они привезли целую сумку наличных — эти деньги они копили, чтобы купить машину. «Вэйвэй, бери все», — сказала его жена. Все сплотились, будто собрались вокруг огонька, чтобы не дать ветру задуть его. Каждый день то на улице, то в парке ко мне подходили молодые люди и говорили: «Мы на вашей стороне».

Меня глубоко тронуло сообщение от незнакомой подписчицы из Шэньчжэня:

Здравствуйте, Тетушка, я знаю,