Бумажник ликвидатора

Впрочем, ничего принципиально нового директива НКГБ от 22 октября 1943 года не содержала: аналогичного типа установки и документы существовали и ранее, да и командиры спецотрядов получали соответствующие конкретные приказы. В том числе и приказы об уничтожении командного состава той же АК (не говоря уж про формирования ОУН-УПА) — особо активно по этой линии «партизаны»-чекисты стали «работать» с лета 1943 года. О том, как ликвидаторы Судоплатова конкретно реализовывали эти установки (в том числе и более ранние), можно судить, в частности, по ставшим известными сведениям о деятельности спецотряда «Победители», которым командовал Дмитрий Медведев.

Судя по всему, Медведев получил несколько задач. И, похоже, приоритетным было задание выйти на полевую ставку Гитлера «Вервольф» (близ Винницы) — с целью совершения теракта. По крайней мере, есть основания полагать, что Медведева ориентировали на этот сюжет, вот только выполнить задание не удалось. Посему пришлось переключиться на объект, казалось бы, более доступный — Эриха Коха. Однако помимо задач по линии «Т» были у медведевцев и другие, не афишируемые и поныне. В частности, тот самый «учет и контроль» за несоветскими военными формированиями на Ровенщине.

Как известно, все попытки подобраться к Эриху Коху сорвались. Запланированный еще в Москве исполнитель, известный ныне под ником «Николай Иванович Кузнецов» (как на самом деле звали его, да и вообще один ли это человек, — загадка и по сей день), на поверку боевиком оказался весьма посредственным и задание «партии и правительства» провалил. Хотя в Центр, судя по всему, ушло несколько шифровок, что любой ценой задание вот-вот будет выполнено.

Пришлось Медведеву переориентировать ликвидатора-неудачника на цель менее значимую — Пауля Даргеля. В нашей литературе его любят именовать заместителем Коха и титуловать регирунспрезидентом — председателем правительства. На деле он возглавлял лишь политический департамент аппарата Коха, а регирунспрезидентом был лишь в Цихенау — польском Цехануве, включенном в состав Восточной Пруссии. Так или иначе, 20 сентября 1943 года в центре Ровно среди белого дня агент-боевик «Николай Кузнецов» (он же — «Пух», «Колонист», «Кулик», «Ученый», «Франт», «Атлет», «Грачев», «Рудольф Шмидт», «Пауль Зиберт»…) четыре раза выстрелил из пистолета в спину, как он полагал, Даргелю и его адъютанту. Как написал в своих строго отцензурированных «мемуарах» Дмитрий Медведев, «об убийстве Даргеля в тот же день, по докладу Кузнецова, было сообщено в Москву». Но спустя пару дней выяснилось, что вместо Даргеля были убиты Ганс Гель, руководитель главного отдела финансов при рейхскомиссариате, и кассовый референт Винтер.

Конфуз вышел страшный: судя по всему, Судоплатов успел доложить о «выполнении задания» наркому, а тот поспешил отчитаться об успехе перед Верховным, попутно взяв на свое ведомство и ликвидацию Кубе в Минске — в 4-м управлении НКГБ поначалу действительно полагали, что это работа одного из их отрядов… Так что можно понять гнев верхних инстанций, когда все прояснилось. «…Так или иначе мы оказались в смешном положении, — мягко обмолвился в своем послевоенном опусе Медведев, — да и в большом долгу перед командованием». Да уж какое там «смешное положение»: мало того что невыполнение боевого приказа — со всем отсюда вытекающим по законам военного времени, так еще и ложный рапорт о его исполнении!

Посему «Кузнецову было разрешено совершить покушение вторично». Если уж совсем точно, то не «разрешено», а «приказано» искупить кровью! Но дальше — новый детектив: Медведев почему-то утверждает, что второе покушение состоялось 30 сентября 1943 года и оно было относительно успешным. Однако второе покушение «Кузнецова» на Даргеля было, судя по источникам, 8 октября 1943 года, и снова неудачное: боевик несколько раз стрелял в упор и… промахнулся.

Третий заход был сделан 20 октября 1943 года, причем на этот раз «Кузнецов» был отправлен в город с более многочисленной группой «поддержки» (и присмотра), а вместо «ненадежного» пистолета применил противотанковую гранату. Да еще товарищи добавили из автоматов. И опять прокол! Граната, мол, отчитывался Медведев, «разорвалась на мостовой, у самой бровки тротуара, и взрывная волна ударила в противоположную сторону». Но в редакции пресс-бюро Службы внешней разведки (по ведомству которой Н. И. Кузнецов ныне как бы проходит) все звучит совсем иначе: «…В центре города Ровно уничтожил имперского советника рейхскомиссариата Украины Геля и его секретаря Винтера. Через месяц смертельно ранил заместителя рейхскомиссара генерала Даргеля». К слову, в немецких справочниках четко значится, что воинское звание «генерала» Даргеля — лейтенант резерва. И, похоже, в СВР по сей день пребывают в неведении, что «смертельно раненный» Даргель после войны проживал в Ганновере. Не говоря уже о том, что уже после своей «смерти» он успел послужить под началом Мартина Бормана — в партийной канцелярии НСДАП, получив в январе 1945 года Рыцарский крест Военных заслуг. Видимо, товарищи из СВР и по сей день полагаются на первое сообщение Медведева, сгоряча сообщившего Москве об успешном выполнении задания?

В общем, неудачника под конвоем «группы поддержки» вновь пришлось посылать в Ровно искупать вину. На сей раз мишенью должен был стать некий Курт Кнут (вроде бы тоже заместитель Коха), а решающую роль отвели не Кузнецову, а поляку Яну Каминскому. Вот он 10 ноября 1943 года и бросил противотанковую гранату в машину Кнута, «Кузнецов» же вел огонь из автомата. Результат, мягко говоря, оказался скромным: погиб лишь шофер чиновника, а сам он остался жив, получив лишь контузию и легкое ранение. Но, судя по тому, что у Медведева в «мемуаре» значится: «Кнут был убит, но немцы решили об этом молчать», в Центр опять понеслась шифровка об успешном выполнении задания! И в официальных «Очерках истории российской внешней разведки» по сей день значится: Кнут был убит…

Впрочем, были и более успешные акции — похищение и ликвидация генерал-майора Макса Ильгена, президента верховного немецкого суда на Украине Альфреда Функа, вице-губернатора дистрикта Галиция Бауэра… Вот только каждое такое покушение, будь то удачное или провалившееся, неизменно вызывало ответную реакцию немцев, оборачиваясь казнями сотен невинных людей.

Впрочем, так ли уж провальны те неудачные акции в Ровно с чекистской точки зрения? Мало кому нужный Даргель выжил, но что с того, если, быть может, главная оперативная комбинация, судя по всему, как раз и была реализована. Речь идет о некоем бумажнике с документами, который как бы невзначай обронил террорист при том покушении. История с этим бумажником поистине апокрифическая. По версии Медведева, впервые поведавшего об этой комбинации, в одной из стычек «с бандой националистов» был захвачен «один из эмиссаров Степана Бандеры». У которого и был взят пресловутый бумажник: «Мы начали с того, что пополнили бумажник. Мы положили в него примерно то, что обыкновенно находили у каждого взятого в плен или убитого в бою националиста: десятка полтора рейхсмарок, столько же американских долларов, купюру в пять фунтов стерлингов, советские деньги. Положили также несколько коронок от зубов… В последний момент, стараясь предусмотреть все, чтобы гитлеровцы этот фокус приняли за чистую монету, мы прибавили к содержимому бумажника три золотые десятки царской чеканки». Но, главное, заменили оригинальную директиву новой — в которой речь шла о том, что пора выступать против немцев и «акция послужит сигналом для дальнейших действий против швабов». Реакция немцев «на бумажник» оказалась вполне предсказуема: только в Ровно, как утверждал Медведев, было арестовано и расстреляно 38 видных функционеров ОУН, причем «аресты не ограничились только Ровно»… Выходит, пресловутую директиву НКГБ спецотряд Медведева все же исполнил, руками немецких карателей зачистив поле от «конкурирующей фирмы». Правда, такие оперативные комбинации в переводе на нормальный язык обычно именуются кратким и емким словом: провокация. Может, именно потому товарищи из пресс-бюро СВР об этом бумажнике ныне стараются даже не заикаться — в официальной истории ведомства об этой провокации больше нет ни слова?