1 декабря 1943 года завершилась Тегеранская конференция. Рузвельт, Сталин, Черчилль от имени сражавшихся с нацизмом народов США, СССР, Великобритании приняли решения, во многом предопределившие исход Второй мировой войны и судьбы мира на многие десятилетия вперед. Известно, что именно тогда наметили открыть Второй фронт в мае 1944 года. Реже упоминается, что решили «проклятый польский вопрос», согласившись провести границы Польши после победы соответственно пожеланиям СССР. Еще реже вспоминают, что в Тегеране похоронили идею Черчилля оккупировать Турцию, обеспечивая базу британского вторжения на Балканы. И уж совсем никого не интересует, что в Тегеране говорили об «экономической поддержке Ирана за его помощь союзникам» и т. п. А вот о чем широко знают — причем достовернейшим образом — все, кто смотрел прекрасный фильм «Тегеран-43», так это что на руководителей трех держав в Тегеране покушались гитлеровские диверсанты. Но были схвачены за руку советской разведкой.

На чьей стороне Бог

Один из примечательных эпизодов непростых переговоров в Тегеране довольно ясно характеризует личности и позиции участников. На заключительной встрече Черчилль заявил: «Я полагаю, что Бог на нашей стороне. Во всяком случае, я сделал все для того, чтобы он стал нашим верным союзником». — «Ну, тогда наша победа обеспечена, — парировал Сталин. — Ведь дьявол, разумеется, на моей стороне. Каждый знает, что дьявол — коммунист…» Надо думать, во время этой пикировки Рузвельт понимающе улыбался. Ему не хуже, чем Сталину, была ведома реплика Черчилля образца июня 1941 года: «Если Гитлер вторгнется в Ад, я заключу союз с дьяволом».

Ни один из «Большой тройки» не испытывал иллюзий в отношении своих партнеров. Сталин знал, что официальная позиция США в отношении германо-советской войны во многом определяется соображениями лидеров Сената: «Победа коммунизма будет более опасной для США, чем победа нацизма» (сенатор-республиканец Р. Тафт); «Пусть они убивают друг друга как можно больше» (сенатор-демократ Г. Трумэн). Знал он также, что для Черчилля — британца до мозга костей и последовательного антикоммуниста — ненавистна сама мысль о возможности существования России сильной, а тем более коммунистической. Рузвельт знал, что старый лис Черчилль прикрывает своими цветистыми славословиями неизменное британское стремление загребать военный жар чужими руками, причем — какая наглость! — и американскими. И т. д., и т. п. И каждый из них, так сказать, знал, что остальные знают, что он о них знает… Так что встретились они в Тегеране отнюдь не по взаимной симпатии. Можно сказать, по большой нужде. К 1943 году со всей очевидностью определилось: ни в одиночку, ни вдвоем вытянуть победу в войне на суше и на море против стран «оси» ни СССР, ни Англия с Америкой не сумеют. Просто не хватит тех самых «больших батальонов», на чьей стороне, как известно, сам Бог.

Не опоздать в Европу

К концу 1943 года, несмотря на колоссальные потери, Советскому Союзу удалось почти немыслимое: не только устоять в тяжелейших сражениях, но и нанести гитлеровцам сокрушительные удары. Восточный фронт Второй мировой отодвигался на Запад. После форсирования Днепра перспективы форсирования не только Днестра, но и Вислы, Одера, Рейна, а может быть — Сены, становились все более реальными. В этих условиях форсирование Ла-Манша, с чем до последнего тянули англичане и американцы, могло оказаться совсем запоздавшим. Другое дело, что русские союзники доплыли бы до Нормандии по рекам собственной крови. Это наконец осознали все участники коалиции. Правда, Черчилль по-прежнему настаивал на балканском варианте Второго фронта. Но Рузвельт склонился к целесообразности (в интересах США) удовлетворить настояния Сталина. Ведь речь шла не только о том, чтобы помочь Советам, но о необходимости застолбить за собой Западную Европу и заручиться весомой поддержкой этих самых Советов в битвах за Тихий океан. Сталин понял, что настал момент использовать элементы и противоречий, и взаимопонимания между союзниками. Его задача состояла в том, чтобы, прежде всего, убедить Рузвельта: СССР не просто надежный союзник в войне, но и партнер «на после победы». Партнер, между прочим, полезный и в качестве противовеса британским глобальным амбициям. Так что центральной фигурой в Тегеране выпало стать Рузвельту в роли то ли богатого дядюшки, то ли невесты на выданье. «Дядюшку» («невесту») требовалось обаять, очаровать и т. д. Сугубая сложность заключалась в том, что это осознавал Черчилль, понимал сам Рузвельт — отнюдь не ребенок в политике. И ничего опереточного, никакой «тетки Чарлея». Все смертельно серьезно, на кону — миллионы жизней, судьбы государств. Тем более каждому хотелось, чтобы Европа досталась именно ему. Таким образом, конференция «Большой тройки» назрела, и на ней каждый участник готовился совершить нечто неординарное.

Прыжок на месте

Прелюдию конференции, определение ее времени и места, разыграл как по нотам Сталин. Время выбрал как раз после очередных впечатляющих побед Красной армии и ряда удачных «дипломатических мелочей», вроде разрекламированных послаблений Русской православной церкви в СССР. Место — город, куда без опасений мог приехать практически прямо из Москвы в собственном салон-вагоне. Правда, коварный Черчилль навязывал Северную Африку. На это Сталин ответил… Рузвельту. Сославшись, что ему запрещают (!) надолго оставлять руководство военными действиями, он ультимативно потребовал встречи именно в Тегеране. Прозрачно намекнув, что иначе не поедет вообще — а ведь за ним стояла победоносная многомиллионная Красная армия. Расчет оказался точен: ни один из партнеров не рискнул в тогдашней ситуации создать вероятность «отдельной» встречи другого со Сталиным. Дело было, конечно, не в том, что вождь боялся летать на самолетах (хотя и не без того). Принципиально важнее, что все советские позиции в оккупированном Красной армией и британскими войсками Иране надежно обеспечивались по линии советской госбезопасности.

Но парадокс: не успел Рузвельт очутиться в Тегеране, куда так настойчиво зазывал его Сталин, как выяснилось, что, оказывается, именно там свили гнездо гитлеровские диверсанты. И, по достоверным сведениям, неизбежны теракты против лидеров трех держав. Причем наилучший для Рузвельта способ воспрепятствовать злодейским замыслам — добровольно поселиться в советском посольстве. Что избавит от смертельно опасных автомобильных переездов по узким улочкам иранской столицы. Как известно, Рузвельт согласился, и все прошло благополучно. Этим исчерпывается все, что известно об угрозах «Большой тройке» в Тегеране. А вот все, что послужило основой сюжета фильма «Тегеран-43», который ярко повествует о коварных происках врага и т. д., несравненно менее достоверно.

Собственно, версий две. Первая широко известна в нашей стране — см. все тот же «Тегеран-43». Упоминается и название якобы готовившейся гитлеровцами операции — «Длинный прыжок», и даже имя ее руководителя — ну конечно же, знаменитый Отто Скорцени, диверсант фюрера. Все предельно романтично, драматично и загадочно. А потому интересно.