– Есть общая ключ-карта? – спросил он.

– Она мне самой нужна, – ответила женщина, не прекращая писать.

– Я ее сразу вам верну, – улыбаясь, пообещал он.

– Спроси у Рамоны, – ответила женщина и кивнула на туалет.

На лавке возле туалета стояла розово-серая спортивная сумка из искусственной кожи. Охотник подошел к ней, расстегнул застежку-молнию, выложил на лавку ланч-бокс, порылся в одежде и уже прощупывал дно сумки, когда в туалете спустили воду.

Охотник быстро проверил оба внутренних кармана, слыша, как в туалете моют руки и отрывают бумажное полотенце. Расстегнув внешние карманы, он нашел бейджик Рамоны и карту-пропуск. Замок туалета отщелкнулся.

Когда дверь туалета открылась, Охотник уже повернулся и не торопясь пошел прочь с картой в руке.

В соответствии с планом, он мог пожертвовать пятнадцать минут на попытку добыть ключ, но дело заняло всего пять минут.

Не придется пользоваться отмычкой, и это даст ему гораздо больше времени наедине с Оскаром в каюте.

С сумкой на плече он пошел вверх по матовым ступенькам, мимо уровня с барами и ресторанами, пассажем с магазинами и “Дьюти-фри”, коридорами с помещениями для собраний, игровыми автоматами и казино.

Верхний уровень под прогулочной палубой назывался “Моарт”. Здесь располагались самые дорогие сьюты.

Из одной каюты вышла пьяная женщина, споткнулась, налетела на него. Игриво заступив ему дорогу, она широко расставила руки.

– Какой ты симпатичный. – Она захихикала. – Пойдем со мной в каюту, поможешь мне…

У него в голове словно что-то лопнуло, в ухе затрещало, он взмахнул рукой, желая опереться о стену, и вспомнил, как плакал, когда приколачивал после убоя очередные кроличьи останки на дверной косяк возле уже гниющих.

Их больше нет, больше нет, шептал он.

Охотник на кроликов улыбнулся женщине и прошел мимо. Пот стекал у него по спине. Он подумал вдруг, как жарко было сидеть в горящем инвалидном кресле.

Он тогда взял канистру с бензином в сарае, нашел спички на кухне и оставил ящик открытым, пока обновлял статус Нильса Гильберта на Фейсбуке, писал предсмертное письмо самоубийцы.

Потом вышел и облил его бензином, объяснив, почему он должен умереть, а потом бросил спичку ему на колени.

Он попятился от жара, слыша полурык-полурев Гильберта и наблюдая, как дергается охваченное огнем тело, прежде чем скорчиться и почернеть.

Все знали, что Гильберт живет один и погрузился в отчаяние; полиция никак не свяжет самоубийство с другими смертями.

Теперь Охотник на кроликов стоял в конце палубы, у двери сьюта с удивительным названием “Наннерль”. Слыша у себя за спиной голоса, он натянул виниловые перчатки, протащил карточку через кардридер, шагнул в каюту и тихо закрыл за собой дверь.

Поставил сумку на пол, расстегнул, достал окровавленный пластиковый пакет, расстегнул зажим и вытащил кожаную повязку с десятью кроличьими ушами.

Охотник на кроликов повернулся к зеркалу в прихожей, приладил повязку на голову, крепко завязал под подбородком. Привычным движением отвел уши от лица, встретил свой взгляд в зеркале, наполнился ледяной силой.

Теперь он снова Охотник.

Он достал один из оплаченных картой телефонов и отправил Оскару звуковое сообщение, услышал, как прозвенел в спальне смартфон, а потом зазвучала считалка.

Оскар определенно один, но Охотник на кроликов все же проверил ванную, потом быстро осмотрел гостиную.

Через полосатое от потеков огромное окно виднелась черная, как нефть, вода гавани.

Охотник распахнул двери спальни и вошел.

На экране телевизора футболисты беззвучно гоняли мяч. Слышались только тихие щелчки, с которыми одна картинка сменяла другую. Безжизненный серо-голубой отсвет лежал на стенах.

Охотник сразу понял, что Оскар спрятался в гардеробной, за раздвижными дверями из белого стекла; вероятно, сейчас он дрожащими пальцами набирает номер, хочет вызвать полицию.

Когда смерть приходит в гости, все бывает так буднично – и так непривычно.

На ночном столике стоял стакан виски.

Охотник увидел потертые ножки стола, покрывало, которое начало махриться, темные пятна на ковре, оставленные тряпкой разводы на зеркале.

Он услышал, как Оскар уронил в гардеробе телефон, и понял, что руки у того трясутся, ибо его настигло неправдоподобное ощущение: то, чего он так боялся, происходит прямо сейчас. Оскар знал, что звук выдал его, но все же прятался, потому что мозг его бормотал: а вдруг убийца ничего не слышал, вдруг убийца не найдет его.

Несколько вешалок в гардеробной, звеня, задели одна о другую.

Пол завибрировал, когда начали прогреваться четыре финские дизель-мотора парома.

Выждав несколько секунд, Охотник на кроликов ударом ноги разбил стеклянную пластину двери. Инстинктивно отступил, когда осколки посыпались на ковер и вокруг ног Оскара фон Кройца.

Оскар, мужчина средних лет, сполз на пол от страха, как ребенок, сидел на корточках и таращился на Охотника.

В голове проскочило воспоминание – он видит панику кроликов, когда осматривает ловушки, переворачивает клетки, просовывает руку и хватает зверьков за задние лапы.

Оскар вскрикнул, когда Охотник вытащил его на пол и привязал за руку к ножке кровати.

– Не надо! – взвыл Оскар.

Охотник пнул его в плечо, перевернул, надавил на бок и сковал ему руки над локтями за спиной.

– Послушай, зачем ты убиваешь нас? – задыхаясь, просипел Оскар. – Мы были молоды, не понимали…

Охотник заклеил ему рот скотчем, немного отошел и какое-то время рассматривал свою жертву, смотрел, как тот извивается, пытаясь освободиться, хотя хомуты для кабелей врезались в кожу.

Он дважды был в Ираке и знал, как очищает убийство, ему знакомы были требовательное желание и следовавшее за ним изнеможение.

Раньше он думал, что они – обычные убийцы, когда их обучали в BUD/S.

Но убийства в Насирие наполнили их уверенностью в себе.

Мишени не были для них личностями – просто часть деструктивной силы, с которой они, с риском для жизни, боролись.

Между ними царили сплоченность, согласие.

Но убить человека, когда он пришел домой и снял форму, – это совсем другое.

Это дело одинокое, дающее ощущение могущества, требующее сосредоточенности, и ответственность – только на тебе.

Охотник посмотрел на часы и вытащил нож, которым собирался воспользоваться, – специальный военный, в форме китайского кольевого ножа, с лезвием и рукояткой из единого куска черной стали.