Острое оружие с отличным балансом, с заточенным, как у кинжала, острием и с петлей на конце рукоятки.

Охотник на кроликов торопливо подошел к Оскару, прижал коленом его свободную ногу, рукой придавил верхнюю часть тела и разрезал рубашку на животе. Посмотрел на ходящий вверх-вниз волосатый живот и воткнул лезвие в десяти сантиметрах ниже пупка. Лезвие вошло в ткани и слизистые оболочки, как в масло, когда Охотник взрезал живот до самой грудной клетки.

С улыбкой Охотник встретил перепуганный взгляд Оскара, вжал руку в отверстый живот жертвы, ощущая телесное тепло сквозь пластик перчатки. Оскар дрожал всем телом. Кровь лилась из раны, стекала по бокам. Охотник схватил кишки, потянул, оставил их висеть у Оскара между ног – и тут в дверь сьюта постучали.

Очень громко.

Охотник поднялся, взял пульт и прибавил звук телевизора, вышел в холл, закрыл дверь спальни, подошел к двери каюты и посмотрел в глазок.

Снаружи ждал одетый в белое немолодой мужчина с сервировочной тележкой. Охотник быстро развязал повязку с трофеями, набросил ее на вешалку, взглянул в зеркало, стер брызги крови с лица, потушил свет и открыл дверь.

– Как быстро, – сказал он, стоя в дверях.

Из спальни доносился тяжелый стук – это Оскар пытался привлечь внимание, пиная что-то.

– Желаете, чтобы я накрыл в гостиной? – спросил немолодой.

– Спасибо, я сам.

– Я с удовольствием все сделаю, только скажите. – Пожилой заглянул в холл.

– Я не собираюсь есть прямо сейчас, – объяснил Охотник, когда стакан виски разбился, упав на пол спальни.

– Тогда мне достаточно будет подписи, – улыбнулся мужчина.

Охотник на кроликов, стоя в полутьме, взял квитанцию и ручку. Он начал было расписываться и тут заметил, что правая рука у него в крови до локтя.

– Все в порядке? – спросил официант.

Охотник кивнул, раздумывая, не затащить ли его в ванную и не перерезать ли ему горло над джакузи.

– Почему что-то должно быть не в порядке?

– Я не хотел показаться навязчивым, – уступчиво сказал официант и повернулся к тележке.

Когда официант протягивал Охотнику поднос, из спальни снова донесся стук. Охотник сказал “спасибо”, задом отступил в холл и закрыл дверь.

Поставив поднос на пол, он посмотрел в глазок, готовый выскочить и схватить официанта. Сквозь выпуклую линзу он увидел, как пожилой, не торопясь, снял тележку с тормоза и исчез в коридоре.

Охотник быстро натянул новые перчатки, повязал на голову кроличьи уши и вернулся в спальню.

Запах крови, виски и экскрементов наполнял комнату.

Оскар уже терял сознание и только вяло подергивался, пятки стучали по полу. Лицо побелело и покрылось потом, взгляд блуждал.

Охотник на кроликов выключил телевизор и подошел к Оскару, ухватил ком кишок и поднял на метр, сильно рванул, и все упало на ковер.

От боли Оскар снова пришел в себя, он быстро задышал и инстинктивно попытался отодвинуться.

Ему предстояло умереть через три минуты; в Охотнике поднялся шум, когда он взглянул в его полные ужаса глаза. В комнате было тихо, но внутри Охотника что-то грохотало по кастрюле и швыряло фарфор в ванну. Оскар – один из тех, кто изнасиловал девушку и считал, что ему удастся уйти от наказания.

Пол накренился под ногами Охотника, словно поезд поменял рельсы на стрелке.

Охотник оперся о стену, пытаясь дышать спокойно, пытаясь сконцентрироваться. Он увидел кровавые отпечатки на обоях, подумал, что надо стереть их, прежде чем он уйдет, хотя они все равно не укажут на него.

– Мне кажется, ты понимаешь, почему это происходит, – сказал он и сделал еще один надрез. – Это хорошо. Так все и задумано.

Оскар тихо простонал; он извивался, пытаясь освободиться. Кровь из дыры на животе лилась на пол и впитывалась в ковер. Ковер почернел и блестел.

По громкоговорителю объявили, что судно отправляется через тридцать минут. Охотник на кроликов был уверен, что успеет покинуть паром.

Оскара найдут только на следующее утро в Хельсинки, подумал он и посмотрел на нож в своей руке.

Словно черный язык демона, острый и зазубренный.

Скоро он вонзит его в сердце Оскара, прямо через грудную клетку, может быть – несколько раз.

От этого содрогнется мир, все загремит и зазвенит, как в казино.

Но потом сквозь Охотника пройдет порыв ветра, и вернется тишина.

Словно кролик лежал перед ним на земле, суча лапкой. Когда животное затихло, вселенную объяло спокойствие.

Существует замороженное пространство, где время кончилось.

И он, Охотник, всю жизнь идет туда.

Еще такое бывало по воскресеньям после мессы, когда он жил у бабушки с дедушкой.

Рекс вышел из метро на “Мариаторгет” и шагал по Санкт-Паульсгатан, когда звякнул телефон, извещая, что в голосовую почту пришло новое сообщение. Оно оказалось от Януса Миккельсена – тот заказал для Рекса и Самми защищенное жилище с панцирным стеклом и сигнализацией, напрямую соединенной с коммутатором.

– Я понимаю, что вы не можете говорить свободно, что вам угрожают, я все понимаю, честное слово… Это хорошее временное решение… Шеф дал мне отмашку, и я хочу встретиться с вами вечером в семь часов в безопасном жилище, которое принадлежит Службе, возле Квинсты. Обсудим условия, – сказал Янус и дважды повторил точный адрес дома, после чего положил трубку.

Рекс решил поехать туда, выяснить, что это за угроза, к которой Служба относится так серьезно.

Он прошел в стеклянную дверь дома номер тридцать четыре по Крукмакаргатан, где в подвале располагался “Снукерхаллен”, и подумал: кажется, служба безопасности и оперативный отдел полиции просто затеяли перетягивание каната.

Он прошел через бар, спустился по лестнице, прошел между столиками.

Слышно было только, как жесткие деревянные шары постукивают друг о друга, как они тихо-тихо перекатываются по сукну и с глухим стуком ударяются о края стола.

В глубине помещения стоял биллиардный стол, больше других. Возле стола ждал высокий мужчина со взъерошенными светлыми волосами и глазами серыми, как плáвник.

– Желтый шар называется кайса, – начал Йона.

Финская бильярдная игра кайса напоминает “Русскую пирамиду”. Она требует большого стола, крупных шаров и более тяжелых киев. В кайсу можно играть командами, но обычно это дуэль между двумя игроками.

Рекс молча выслушал правила; наконец высокий протянул ему кий.

– Похоже на снукер, – сказал Рекс.

– Игра идет до шестидесяти очков.

– Но ведь я здесь не для того, чтобы играть в кайсу?